— Вы были хорошей парой, — кричит из-за деревьев зеленокожеесущество с фосфоресцирующими глазами. — Жойоза и бахеляр. Были, были!

— Камень на бруствер! — воют поднимающиеся из буреломабледные типы. — Камень на бруствер!

Из-за стволов выглядывают альпы. Высокие, темнокожие ибеловолосые остроухие альпы.

— Tempus odii, — плывет к нему их назойливый, хорошо слышныйшепот. — Tempus odii, время ненависти...

Здесь должна быть деревня Буковчик. Нет ее.

— Новая Эра! — кричит, выскакивая словно из-под земли,Крейчиж, проповедник сирот. Весь он залит кровью, она течет из руки,отрубленной повыше локтя, и из чудовищной раны на голове.

— Новая Эра. А старый мир пусть погибнет в огне! Пожертвуйею! Пожертвуй ею для блага дела!

— Камень на бруствер! Камень на бруствер!

— Приидет Царствие Божие! — воет Крейчиж. — Истинное RegnumDei. Мы восторжествуем. Истинная вера восторжествует, придет конецнесправедливостям, мир изменится! Чтобы так случилось, ты должен пожертвоватьею!

— Должен пожертвовать ею!

По склону взгорья длинной бесконечной чередой, хороводомспускается Totentanz, dance macabre. Сотни одетых в изодранные саваны скелетовпляшут и скачут, дергаясь в диких и гротескных прыжках. Развеваются истрепанныехоругви и знамена. Гремят адские барабаны. Слышен хруст костей, клацанье зубов.И дикий, распеваемый скрипящими голосами хорал.

Ktoz jsu bozi bojovnki

a zakona jeho!

Над хороводом трупов кружат и каркают тысячи ворон, воронови чаек. Ветер доносит отвратительную трупную вонь. Стучат кости, клацают зубы.Гремят вскрики и кошмарные вопли. И пение.

Ktoz jsu bozi bojovnki

a zakona jeho!

Камень на бруствер. Ты должен ею пожертвовать.

Рейневан вжимается лицом в гриву, бьет коня шпорами.

Копыта стучат по замерзшей земле.

Кошмар окончился резче, чем начался. Мрак развеялсямгновенно. Возвратился нормальный свет. Нормальное декабрьское небо с висящейна нем бледной как сыр луной. Деревня Франкенберг оказалась там, где ейположено быть, лаяли собаки, дым сползал со стрех, стелился по яру. Далеко наюге, в направлении езды, то есть, пожалуй, в Варде, звонили на нону.

Рейневан ехал, конь мотал головой, косился.

Головная боль прекратилась.

Он проехал Бардо, все еще носящее следы разрушений ипожаров. Переехал на левый берег Нисы. Поднялся на хребет над изломом реки,проехал рядом с деревней Эйхау, спустился в Клодзкскую долину.

В Клодзке звонили на нешпоры.

Объехал город с севера, снова переправившись через Нису.Добрался до развилки дорог, места, где Междулеский тракт пересекался с трактом,ведущим на Левин и Наход.

И здесь, у деревни, названия которой он не знал, егоостановила гуситская hlidka. Разведка, патруль, состоящий из трех конныхарбалетчиков.

— Я из Фогельзгана, — ответил он на окрик. — Рейнмар изБелявы. Ведите к командиру.

Сироты были на марше. Покинув лагерь под Ренгерсдорфом,армия Краловца двигалась на север. Они идут прямо в долину Счинавки, подумалРейневан. Мне не придется их уговаривать, убеждать, они без моего участияделают точно то, чего хотел князь Ян. Неужели знак Божий? Мне не надо ничегоделать. Я никого не предам. По крайней мере активно действуя. Просто будумолчать. Утаю то, что произошло. Ютта будет спасена.

Охраняемая с флангов конниками и пехотинцами колонна длиной,пожалуй, в полмили — в ее состав входили на глаз что-то около ста пятидесятибоевых телег и с полсотни грузовых, которые назывались «продуктовыми». Прошлонекоторое время, пока патруль подвел Рейневана к гейтманам. В самую головуколонны, бывшую уже далеко за Шведельдорфом.

— Рейневан! — Ян Краловец из Градка, казалось, оченьудивился. — Ты жив? Говорили, что тебя в Клодзке Пута замучил. Что вы попалиему в лапы, ты и Жехорс... Каким чудом...

— Сейчас не время об этом, брат. Не время.

— Понимаю. — Лицо Краловца стянуло льдом. — Говори, с чемприехал.

Рейневан глубоко вздохнул. Ютта, подумал он. Ютта, прости.

— Ян Зембицкий идет на вас с севера с тысячьютяжеловооруженных конников. Собираются ударить вас на марше. Устроить вамвторое Кратцау.

Краловец стиснул зубы, услышав это название. Другие гейтманыглухо зашумели. Среди них был Ян Колда изЖампаха. Был Матей Салава из Липы. Былкто-то похожий на Матея и носящий такой же герб, то есть, несомненно, его братЯн. Был сидящий на большом рыцарском сивом коне Бразда из Клинштейна, какобычно носивший родовые острия Роновичей. Был знакомый Рейневану с виду ВилемЙеник из Мечкова, гейтман Литомысля. Был считавшийся поляком Петр из Лихвина,теперешний комендант захваченного весной замка Гомоле. И именно черный какворон Петр Поляк заговорил первым.

— Что еще, — спросил он злым голосом, — тебе приказалипередать Зембицкий и Пута? К чему ты должен нас склонить?

— Должен был, — с нажимом ответил Рейневан, повернувшисьлицом не к Поляку, а к Краловцу. — Я должен был уговорить вас сделать то, чтовы как раз делаете сами. Двигаться на север, в долину Счинавки. Вы сами лезетев засаду. Прямо в пасть Яну Зембицкому. Если б я был провокатором, какпредполагает господин из Лихвина, мне достаточно было бы молчать. А я васпредостерегаю. Спасаю от поражения и гибели. Вы даже не знаете, какой ценой яэто делаю. Если вы считаете меня шпионом — убейте. Больше я не скажу ни слова.

— Это Рейневан, — сказал Бразда из Клинштейна. — Это один изнас! И он нас предостерегает. Что он может выгадать, предостерегая нас?

— То, что мы задержимся в походе, — медленно проговорилВилем Йеник. — Что дадим врагам время убежать со всем добром, которое мы идемзахватить. Я этого человека не знаю...

— А я знаю, — резко оборвал его Краловец. — Приказываюостановить колонну. Брат Вилем, патрули и разведку на север и в сторонуКлодзка. Брат Петр, брат Матей, сформируйте колонну.

— Поставим hradby?

— Поставим, — подтвердил Краловец, поднимаясь на стременах иоглядываясь. — Там, за той вон речкой, под взгорьем. Как называлось то село,которое мы миновали? Кто-нибудь знает?

— Старый Велислав.

— Вот там и поставим. Вперед, братья.