– И им был Рандалл, – догадался Хант. – Постой, значит Рандалл служил солнечным жрецом?

– Не совсем. Годом раньше он вернулся с фронта. Увиденное и пережитое тяжело подействовало на него. Он не находил себе места, не знал, как жить дальше. По этой причине он не хотел возвращаться домой и встречаться с близкими. Рандалл поступил в послушники Соласа, надеясь дальнейшим служением частично искупить вину за прошлое. До принесения клятв оставалось две недели. И тут высший жрец попросил Рандалла сопроводить нас до Хилены. Многие жрецы являются опытными воинами, но Рандалл был среди них единственным человеком. Высший жрец решил, что мама может не доверять провожатому-ваниру. На подъезде к Хилене на нас напали посланцы отца. Они ожидали увидеть беспомощную, впавшую в отчаяние женщину… – Брайс снова улыбнулась. – А нашли легендарного снайпера и мать, способную ради защиты дочери перевернуть землю.

– Что там произошло?

– Несложно догадаться. Родители оказали этим головорезам надлежащий прием… Только, пожалуйста, никому не рассказывай… До сих пор никто не поднимал вопроса о фэйцах, не вернувшихся в Город Полумесяца. Я не хочу, чтобы это давнее дело вдруг всплыло сейчас.

– Я не скажу ни слова.

Брайс мрачно улыбнулась:

– Потом Дом Земли и Крови объявил мою мать сосудом Ктоны, а Рандалла – сосудом Соласа со всей сопутствующей религиозной чепухой. В результате мы получили официальную защиту, нарушить которую даже мой биологический отец был не вправе. Рандалл так и не принес клятвы Соласу, а вместо этого отправился домой, взяв с собой и нас.

Улыбка Брайс потеплела.

– К концу года он сделал маме предложение. И с тех пор они до жути любят друг друга.

– Приятно слышать, что иногда судьба улыбается хорошим людям.

– Иногда, – повторила Брайс.

Возникла напряженная пауза. Они сидели на кровати Брайс. Ей вспомнилось, что не далее как утром она мечтала, чтобы Хант разложил ее на кухонном столе и…

Она с трудом сглотнула.

– Через пять минут начнутся «Страхи и трахи». Хочешь посмотреть?

Хант лениво улыбнулся, словно точно знал, почему она сглатывает, но отказываться не стал. Он привалился к подушке, прикрыв часть кровати крыльями. Хищник, терпеливо ожидающий, когда добыча явится к нему.

Долбаный Хел! Хант подмигнул ей, заложив руку за голову. Напряглись рельефные мускулы под кожей. Глаза ангела вспыхнули. Он прекрасно знал, какое впечатление на Брайс производит его тело.

– Конечно хочу.

* * *

До этого вечера Хант и не догадывался, как ему важно задать ей этот вопрос и получить ее ответ.

Друзья. Их отношения не подходили ни под одну категорию, но «друзья» было ближе всего.

Хант прислонился к высокому изголовью и вместе с Брайс принялся смотреть довольно скабрезный сериал. К середине первого эпизода Брайс стала отпускать ехидные замечания о дебильном сценарии. Хант незаметно присоединился к ней.

Они переключились на другой канал, где ваниры разных пород состязались в силе, ловкости и выносливости. Ханту казалось вполне естественным сидеть рядом с Брайс и смотреть телевизор. И вообще все, что происходило, казалось ему вполне естественным. Он погрузился в это ощущение и уже не считал, что допускает смертельную ошибку.

Утром, когда Брайс одевалась на работу, мать, как и обещала, прислала сообщение с адресом медведьмы: «Сегодня в одиннадцать. Всего в пяти кварталах от галереи. Пожалуйста, сходи туда».

Брайс не стала отвечать. Ни к какой медведьме она не пойдет. Тем более что ей предстояли дела поважнее, и не в пяти кварталах от галереи, а в Мясном Рынке. Хант предлагал обождать до вечера, но Брайс знала: днем продавцы куда словоохотливее. Вечером они завлекают покупателей, и им не до разговоров. Днем торговля замирает, и можно расслабиться.

– Что-то ты опять тихий, – сказала ангелу Брайс.

Они двигались по узким проходам складского здания, третьего по счету. Посещение двух других оказалось напрасной тратой времени.

Разумеется, продавцы ничего не знали о наркотиках. Они вели себя как пай-детки, утверждая, что вообще не одобряют торговлю наркотиками, которая лишь портит репутацию Мясного Рынка. Они не знали, кто может помочь в таком деле. Деньги за сведения их тоже не интересовали, поскольку никаких сведений у них не было.

Разговор заводила Брайс. Хант держался поодаль. В присутствии легионера, да еще и раба из Падших, никто не стал бы говорить.

– Не думай, что я забыл о пропущенном приеме у медведьмы, – сказал Хант.

Напрасно она рассказала ему о материнском сообщении.

– Не помню, чтобы я разрешала тебе совать нос в мои дела.

– Возвращаемся на старую дорожку? – засмеялся Хант. – После того как мы чуть ли не в обнимку смотрели телевизор, я решил, что имею право высказывать свое мнение, не рискуя остаться без головы.

Брайс выпучила глаза:

– Мы не сидели в обнимку!

– Скажи, а какого мужчину ты хочешь видеть рядом с собой? – спросил Хант, разглядывая лоток со старинными ножами. – Я говорю не о его статусе по отношению к тебе. О его правах. Он что, должен сидеть рядом с тобой, соглашаться с каждым твоим словом и не иметь права высказать свое мнение ни в чем?

– Разумеется, нет.

– Если я мужчина и имею свое мнение, это не делает меня психопатом с комплексом доминирования.

Брайс засунула руки в карманы кожаной куртки Даники.

– Знаешь, моя мать немало настрадалась от психопатов с комплексом доминирования.

– Знаю. – Глаза Ханта потеплели. – Но как я видел вчера, твой отец не сидел безгласным возле Эмбер. Он высказывал свое мнение. А вот когда доходит до безопасности вас обеих, он вполне похож на психопата.

– Ты не представляешь, на каких вожжах меня держали дома, – проворчала Брайс. – До поступления в университет я ни с кем не встречалась.

– Серьезно? – удивился Хант. – А я-то думал…

Он не договорил и лишь покачал головой.

– Что ты думал?

– Я думал, что человеческие парни увивались за тобой.

Брайс стоило усилий не взглянуть на него, когда он произносил «человеческие парни». Можно подумать, они были иной породой, сильно отличающейся от малакимов.

В общем-то, отличались, но это мужское высокомерие…

– Может, они были и не прочь поувиваться, но никогда этого не показывали. Рандалл был для них почти богом. Хотя он не ставил никаких запретов, они чувствовали, что я недосягаема.

– Я не счел бы это достаточным поводом и постарался бы приударить за тобой.

От его слов, произнесенных тихим, вкрадчивым голосом, щеки Брайс вспыхнули.