И одним осенним днём, когда послушник принёс ему в келью завтрак, Миодраг так и не разомкнул глаз.

* * *

Несмотря на слабость, Злата лично проверяла, как северяне готовятся к отбытию в Солнцеград, следила, дабы сварогины не враждовали с колосаями, проводила соборы с князьями и ханами.

Холодная осень подёрнулась первым снегом, и над Долемиром, который отстраивали вновь, стелился сизый туман. Но туман был живым, наполненный природной влагой, а не смертью.

Бересту из Солнцеграда принёс ловчий ксай Тохагу накануне дня отбытия на Север – сопровождать царевну изволил сам великий хан Тевур, оставляя наместником Бердебекка, – Тевур не был уверен, что царевну должным образом примут в Солнцеграде, и считал своим долгом сохранить жизнь той, кто спасла его от гибели.

Злата вместе с Тевуром проверяла остатки зерна в амбарах, дабы решить, возможно ли хоть что-то забрать с собой. Зрелище было удручающим – запасов почти не осталось, и Злата твёрдо решила, что из Долемира они возьмут лишь яства в дорогу, а войско, как всегда, охотой спасётся.

Тевур хотел было возразить, что стоит собрать хотя бы на посев – вдруг холода на Севере убили всё, но двери амбара распахнулись, и витязи представили царевне и хану ловчего Тохагу, что, поклонившись обоим правителям, доложил о письме из стольного града.

Тевур уступил чтение Злате – он ещё не так хорошо выучил сваргоречь, дабы с лёгкостью разбирать письма северян, – и царевна зачитала письмо, в котором Веслав рассказывал о случившемся и спрашивал о делах на Юге.

Закончив читать, царевна замерла, не в силах справиться со слезами. Тевур, подав знак поражённому услышанным Тохагу, велел покинуть ловчему и страже амбар и, когда они остались со Златой вдвоём, сказал:

– Вас никто не смеет тронуть. – Тевур осторожно положил руку на плечо Злате, и царевна подняла на хана взор. – Даю Слово. Вы под моей защитой.

Но Злата покачала головой.

– Они живы, великий хан, – прошептала. – Веслав и Василиса… Я думала… я думала… я была уверена, что убила Василису, – плакала Злата. – Но Боги сохранили ей жизнь… Они вернули их – вернули законных правителей Сваргореи. – Царевна улыбалась сквозь слёзы, а Тевур понимающе кивал. Он сам убил слишком многих и был бы рад тому, если бы хоть кто-то из них вдруг оказался жив. – Мне не важно, что они со мной сделают – казнят, повесят, сожгут – всё будет справедливо. Веслав, увидите, умеет поддерживать мир.

– Такой мир, что ему нужно провести собор, дабы успокоить Солнцеград и другие города, что были не рады его возвращению? – нахмурился хан, и улыбка спала с девичьего лица. – Веслав призывает всех избрать правителя. – Тевур внимательно смотрел на Злату. – И вы, как законная наследница трона, должны заявить о себе.

– И что я скажу людям? Последуете ли вы за той, кто привела в мир Тьму? За той, благодаря которой погибли ваши родные и близкие? – Злата покачала головой.

– Судя по бересте, Веславу тоже говорить особо не о чем, – не отступал Тевур. – Веслав уничтожил Иглу, но и он же, насколько я понял из рассказов Мухомы Зайца и Яромира, оставил престол добровольно… И люди не очень-то и рады его возвращению.

– Я понимаю, о чём вы толкуете, но не стоит возводить меня на престол. – Злата убрала руку Тевура со своего плеча. – Войны я не допущу – я не позволю ни междоусобицы за трон, ни войны с Югом.

– Я с вами согласен, – кивнул Тевур, и Злата непонимающе посмотрела на хана. – Поэтому вы должны вернуться в столицу, предстать перед людьми и провести собор вместе с Веславом и с тем самозванцем из народа. Пусть ваши подданные сами выберут того, кто сядет на их трон. Но выберут без войны, отдав лишь своё Слово голосом. А я в Солнцеграде дам Слово, что границы Нового Каганата не будут нарушены, и мы заключим договор.

Злата молча кивнула.

– И я не позволю казнить вас, – сказал Тевур с нажимом. – Даже если у вас вновь хватит глупости просить о смерти.

* * *

Благодаря ловчему Тохагу содержание письма из Солнцеграда разлетелось по всему Новому Каганату.

Мухома, Фросья, Яра с Яромиром и Гоенег с Белозёром услышали весть от Станислава, который узнал её от Чакре, с которым молодой волхв успел поладить, а Чакре – от Тохагу.

Станислав, вбежав в княжеский терем, что уже был почти отстроен вновь, не обращая внимания на слуг, прорвался в трапезную и сообщил всем новость из столицы.

Гоенег с Белозёром не сдержав слёз обнялись, а Мухома обалдело смотрел на Станислава, подле которого стоял извиняющийся за молодого волхва служка.

– Кажется, Боги вернули нам истинного царя, – первым опомнился Яромир.

– А что же будет со Златой? – всплеснула руками Фросья.

* * *

Бересты с вестью из Солнцеграда птицы разнесли по всем княжествам. Приносили пернатые посланники и ответы: князья принимали приглашения и собирались на Великий Собор, дабы всем миром избрать нового царя.

Пришла береста и с Велейных островов, где теперь княжил Завид – выживший в Ниевой буре капитан «Рослава». Умертвия, рассказывал он, помогли людям отстроить города, но всё равно жизнь на Западе была крайне суровой, и Завид надеялся на помощь нового царя.

Прилетела в Солнцеград и новость с Юга: весть о живой Злате, что вместе с войском и ордой возвращается в Солнцеград, встревожила людей, но Веслав пресекал любые разговоры о том, что надо бы не пускать дочь Кощея в город. Бересту из Долемира подписали Мухома и Яромир, которые и поведали о поступке царевны – Веслав им верил как себе.

Мормагон вместе с Годогостом продолжали сдерживать волнения в Солнцеграде, которые сами собой поутихли – наступившие холода и послевоенный голод заставили людей забыть о распрях.

Злата вместе с оставшимся войском северян и частью орды, возглавляемой Тевуром, держала путь в Солнцеград. Тоска, съедающая царевну, во время странствия притупилась – суровые условия и борьба с зимним холодом помогали отогнать тяжёлые думы. Несмотря на то что огонь Хорохая согревал куда сильнее и золотого пламени, и небесного, да и зима была не такая студёная, как минувшая, идти было нелегко.

Волхвовская сила к Злате так и не вернулась – более того и волхвы, и ксаи говорили, что их сила меркнет, а многие её не чувствовали вовсе.

– Время меняется, – тихо шептал хороксай Чакре, глядя на огонь, разведённый подле шатра: искры золотого пламени возносились ввысь, в бездонное усыпанное звёздами небо – мгла, застлавшая небеса Сваргореи, рассеивалась. – Птицы Духа скоро не смогут летать высоко.

В морозной ночи гремели повозки, слышались голоса людей, обустраивающих стоянку, ржание лошадей.

– Моя уже не сможет летать, – ответила Злата – она сидела напротив колосая на бревне. За время странствия царевна полюбила беседовать со старым, похожим на ястреба волхвом Тевура, да и с ханом тоже – Тевур был слишком спокойным, с редкостной силой духа, которая чувствовалась даже без силы волхва. Слабых эта сила вгоняла в трепет, а сильных – успокаивала.