Вернувшись из Нью-Йорка, докладывал английский консул на Занзибаре Аткинс Хамертон (прибыл на остров 4 мая 1841 г.), Ахмад ибн На’аман возглавил «американскую партию» при дворе султана. Правитель Омана, удовлетворенный результатами миссии Ахмада в Нью-Йорк, задался мыслью об установлении регулярных торговых рейсов с США[438]. Надо сказать, что американских торговцев, поддерживавших отношения с Оманом и Занзибаром, такая перспектива нисколько не радовала. Ведь корабли султана, освобожденные от портовых сборов и таможенных пошлин в портах Занзибара, Омана и его доминионов в Восточной Африке, и имевшие привилегии в части очередности получения в них грузов для доставки в другие порты, определенно стреножили бы бизнес американцев. К их радости, «Султана» стала первым и последним судном Омана, побывавшем в США в XIX веке.

Кстати, когда «Султана» возвращалась в Оман из похода в Америку, то командовал судном уже не англичанин Слиман, уволенный со службы за пьянство, а американец из Филадельфии. Спиртное он на дух не выносил, но вот фамилию, что интересно, имел такую, что она невольно вызывала улыбку – Дринкер, то есть Выпивоха[439].

Правитель Омана и Занзибара ценил дружбу с Р. Уотерсом. Подарил ему лошадь чистой арабской породы и парусник, чтобы он мог свободно перемещаться по острову и посещать, когда потребуется, заходившие на Занзибар американские торговые суда. После того, как Р. Уотерс завершил службу на Занзибаре (по состоянию здоровья, в июле 1845 г.)и возвратился в Америку, султан посылал ему, время от времени, подарки. Одним из таких подарком был жеребец чистокровной арабской породы с богатой родословной из его конюшни. Надо сказать, что отпускать Р. Уотерса султан не хотел, поскольку американец оказался для него человеком весьма полезным. Выступал советником при заключении коммерческих договоров с европейскими странами. Консул объяснил свой отъезд семейными обстоятельствами и ухудшением здоровья. И они все же расстались, но друзьями. Когда судно, на котором Р. Уотерс возвращался с Занзибара на родину, проходило мимо располагавшегося на берегу загородного дворца султана, то стоявший в прибрежных водах его личный корабль, «Шах ал-алим», произвел в честь Уотерса – в нарушение всех норм протокола – три прощальных выстрела.

В заключение рассказа о Ричарде Уотерсе, информируем читателя о том, что проживал он в Салеме, что в штате Массачусетс. В 1832 г. принимал активное участие в движении аболиционизма (движения за освобождение от рабства негров). Состоял членом Антирабского общества в округе Эссекс (Essex County Anti-Slavery Society). Подружился с Джеймсом Вудбери, братом Леви Вудбери, помощника по морским делам президента Эндрю Джексона. Был вхож в высшие коммерческие и политические круги США. Поддерживал тесные отношения с Джоном Бертрамом и Майклом Шепардом, основателями известных торговых фирм, а также с членом палаты представителей Стефаном Филлипсом и многими другими.

В феврале 1836 г., во время посещения Вашингтона, С. Филлипс представил его президенту Эндрю Джексону, и тгда-то он и получил назначение на пост консула на Занзибаре[440].

Совсем по-другому, чем с Р. Уотерсом, складывались отношения сеййида Са’ида ибн Султана с Аткинсом Хамертоном, английским консулом на Занзибаре. Дело в том, что в отличие от Ричарда Уотерса, который никак не реагировал на торговлю рабами на Занзибаре и даже содействовал ей, поскольку она в США все еще тогда сохранялась, Хамертон постоянно поднимал этот вопрос во время встреч и бесед с султаном. Дабы хоть как-то нивелировать возможные риски, связанные с соответствующими докладами Хамертона в Бомбей и Лондон, султан регулярно слал туда подарки, в том числе и самой королеве Англии. Сохранились сведения об одном из них – о четырех породистых арабских лошадях и знаменитом паруснике «Султана»[441].

Кстати, сеййид Са’ид ибн Султан, владыка Омана, земель прославленных мореходов Южной Аравии, и сам неплохо разбирался в морском деле. Имел личную военную флотилию, состоявшую из 3 фрегатов, 2 корветов и 1 брига. Не раз принимал с ней участие в военных операциях оманцев против пиратов[442].

Аткинс Хамертон, капитан 15-го полка Бомбейской морской пехоты, первый британский консул на Занзибаре (представлял также интересы Английской Ост-Индской компании), оставил яркие воспоминания о Занзибаре времен господства там оманцев. Среди главных задач, поставленных перед ним центральным правительством, значились: изучение на месте вопросов, связанных с работорговлей на Занзибаре и в других доминионах Омана в Восточной Африке, а также с деятельностью там Франции и США[443].

На следующий же день по прибытии на Занзибар (04.05.1841), вспоминал Хамертон, он отправился вручать верительные грамоты правителю Омана и Занзибара. Гвардейцы сопроводили его до дверей дворца. В зале для дурбаров (официальных встреч и приемов), по обеим сторонам трона, висели картины с батальными сценами английских и американских кораблей. И что интересно, на обеих из них английские корабли смотрелись побежденными. Флаги на них были спущены, а вот на американских судах, напротив, гордо реяли на флагштоках[444].

Еще больше удивился консул тому, что и как стали говорить потом подошедшие к нему занзибарские чиновники. По их представлению, сложившемуся, видимо, не без участия американского консула, замечает Хамертон, доминировали на морях и океанах в то время, оказывается, не англичане, а американцы, – самая сильная и могущественная, по мнению занзибарцев , морская держава мира. Дальше – больше. Руководствуясь содержанием обеих этих картин, подаренных американским консулом, занзибарские придворные правителя Омана и Занзибара взирали, по выражению Хамертона, на американских моряков как на превосходивших по мастерству и англичан, и кого бы то ни было еще.

Когда по истечении какого-то времени, рассказывает Хамертон, он опять появился в занзибарском дворце сеййида Са’ида, то одну из двух упомянутых выше картин все же заменили. На ее месте висела другая, – прославлявшая победу британцев над турецко-египетским флотом в Наваринском сражении (произошло 8 октября 1827 г. у юго-западного побережья Пелопонесса между соединенной эскадрой России, Англии и Франции и турецко-египетским флотом). Так, резюмирует Хамертон, сеййид Са’ид хотел продемонстрировать англичанам и американцам наличие у него сбалансированных и доверительных отношений с обеими державами, с Британской империей и с США.