несколько шпилек и колец, а затем распорядилась пригласить буддийских монахинь, которые должны были читать молитвы об усопшей. Мать Цзинь-чуань с поклоном поблагодарила госпожу Ван за оказанную милость и вышла.

В это время Бао-юй, возвращаясь домой после встречи с Цзя Юй-цунем, узнал о гибели Цзинь-чуань и очень расстроился. Госпожа Ван немного его поругала, и он не мог ей ничего возразить. Когда же пришла Бао-чай, он воспользовался моментом и улизнул. Однако на душе у него было так тяжело, что он не знал, куда направиться, и, бродя без цели, очутился у большого зала. Он обогнул каменный экран и собирался войти внутрь, как неожиданно кто-то преградил ему дорогу.

– Стой!

Бао-юй испуганно замер – перед ним был отец.

Дрожь пробежала по спине Бао-юя, он невольно вздохнул, опустил руки и попятился назад.

– Ты чего вздыхаешь? – спросил его Цзя Чжэн. – Когда приехал господин Цзя Юй-цунь и захотел тебя увидеть, ему пришлось дожидаться целых полдня! А явившись наконец, ты не мог даже побеседовать с ним о чем-нибудь возвышенном, а говорил только всякие глупости! Я следил за тобой и ничего на твоем лице не заметил, кроме выражения задумчивости! Что все это значит? Тебя что-нибудь тревожит или тебе чего не хватает?

Обычно Бао-юй был находчив и за словом не лез в карман, но самоубийство Цзинь-чуань так потрясло его, что он не мог вымолвить ни слова. Он ничего не понял из того, что говорил отец, и стоял в растерянности.

Сначала Цзя Чжэн не сердился на Бао-юя, однако испуганный вид и растерянность сына постепенно вывели его из себя. Он хотел еще что-то сказать, но тут появился привратник и доложил:

– Из дворца Преданного и Покорнейшего цинь-вана прибыл человек, который желает видеть лично вас, господин!

В душе Цзя Чжэна мелькнуло смутное подозрение, и он подумал:

«У меня никогда не было никаких отношений с домом Преданного и Покорнейшего. С чего бы это ему вздумалось прислать ко мне своего человека?..»

– Просите в зал, – распорядился Цзя Чжэн, а сам торопливо отправился переодеваться.

Выйдя в зал, Цзя Чжэн увидел главного управителя дворца Преданного и Покорнейшего цинь-вана. Они поздоровались и сели. Им подали чай.

– Я приехал к вам не по собственному желанию, а по повелению моего господина, – сказал управляющий, даже не обменявшись с Цзя Чжэном учтивыми фразами, как полагалось в начале разговора. – Только из уважения к высокому положению моего повелителя я осмелился побеспокоить вас. Если вы окажете моему повелителю услугу, он будет вам бесконечно благодарен!

Слушая его, Цзя Чжэн никак не мог понять, в чем дело.

– Если вы приехали по повелению своего господина, не будете ли вы так добры сказать, в чем выражается его просьба? – с улыбкой произнес Цзя Чжэн, вставая. – Объясните мне, пожалуйста, и я приложу все усилия, чтобы ее выполнить.

– Усилий от вас никаких не потребуется, нужно лишь одно ваше слово, господин, – сказал управляющий. – У нас в доме давно живет актер Ци-гуань, но вот уже несколько дней, как он пропал. Мы искали его повсюду, однако никаких следов нам не удалось обнаружить, поэтому мы решили везде навести справки. Из каждых десяти содержателей гостиниц в городе восемь утверждают, что в последнее время Ци-гуань очень подружился с вашим сыном – с тем самым, который родился с яшмой во рту. Узнав об этом, я сперва не решался обратиться к вам, ибо ваш дом не такой, куда можно явиться самовольно. Тогда я доложил обо всем своему повелителю – светлейшему вану, и он мне сказал: «Если бы от меня сбежала хоть целая сотня актеров, я не стал бы разыскивать их. Однако Ци-гуань больно искусен и ловок, всегда умеет угодить мне, и я им очень дорожу. Нет, без него мне не обойтись!» Поэтому он и велел мне попросить вашего сына, чтобы он отпустил Ци-гуаня. Это доставит огромное удовольствие моему повелителю да и меня избавит от излишних и ненужных поисков и расспросов.

С этими словами он отвесил Цзя Чжэну низкий поклон. Цзя Чжэн удивился и рассердился и велел немедленно позвать Бао-юя. Не зная, в чем дело, тот явился.

– Паршивец! – обрушился на него Цзя Чжэн. – То, что ты сидишь дома и не учишься, еще куда ни шло! Но как ты осмеливаешься творить безобразия? Как ты набрался наглости выманить Ци-гуаня, который принадлежит его светлости Преданному и Покорнейшему вану? Теперь вся вина пала на меня!

Бао-юй задрожал от страха и торопливо ответил:

– Отец, я даже понятия не имею о том, что представляет собой этот драгоценный камень[119], а вы говорите, будто я его выманил!

Он заплакал.

Цзя Чжэн еще не успел открыть рта, как управляющий с усмешкой сказал Бао-юю:

– Не стоит отпираться! Может быть, вы прячете его у себя в доме или знаете его местонахождение – скажите прямо! Неужели вы не помните о добродетелях, которыми должен обладать молодой человек знатного происхождения?

– Я в самом деле ничего не знаю, – продолжал твердить Бао-юй. – Все это ложные слухи.

– У меня есть доказательства, и я могу сообщить их вашему отцу, – снова усмехнулся управляющий. – Но вам будет только неудобно! Если вы утверждаете, будто не знаете этого человека, скажите мне, где вы взяли красный пояс, которым сейчас подпоясаны?

Ошеломленный Бао-юй вытаращил глаза и раскрыл рот.

«Откуда он знает? – подумал юноша. – Если ему стал известен даже этот секрет, обмануть его не удастся. Лучше сознаться во всем, пусть только он уходит и не рассказывает об остальном».

Бао-юй сказал:

– Если вам известны такие мелочи, как же вы можете не знать главного? Неужели вы не знаете, что он купил себе усадьбу? Я слышал, будто она находится где-то в деревне Красного кипариса, примерно в двадцати ли к востоку от города, где Ци-гуань приобрел несколько му земли и несколько домов. Может быть, он сейчас там и находится.

– Если вы так утверждаете, то я уверен, что он непременно там, – с улыбкой сказал управляющий. – Я съезжу туда – и буду очень рад, если найду его. Если же нет, придется еще раз вас потревожить.

Управляющий встал и откланялся. Цзя Чжэн выпучил глаза, рот его исказился от гнева. Провожая управляющего к выходу, он повернул голову и крикнул Бао-юю:

– Сиди здесь! Я еще с тобой поговорю!

Проводив управляющего до ворот и возвращаясь обратно, Цзя Чжэн столкнулся с Цзя Хуанем и несколькими мальчиками-слугами, которые сломя голову бежали по двору.

– Вот я вам задам! – грозно загремел Цзя Чжэн.

При виде отца перепуганный Цзя Хуань замер на месте