Создатель не осознавал тогда в полной мере, что творил. И преломлённое через это ошибочное восприятие бренное человеческое бытование представало перед ним в заведомо искажённом, почти бессмысленном виде. Таким они его и помнили. Тупым набором фактов, не укладывавшихся ни в одну возможную логическую последовательность. Планета безумцев, цивилизация сумасшедших, тонущих в океане зла, именуемого ими Матерью.

Погибни они все в горниле нашествий Железной армады, Создатель ничуть бы не огорчился. О том, что не в состоянии осознать, не будешь и сожалеть. К счастью для всех них, Создатель вовремя прозрел, с тех пор так и повелось — Ксил, отпущенные на волю, работали живыми посредниками между людьми и Создателем, а тот уже, в свою очередь, заботился о том, чтобы его посланникам как можно реже приходилось вспоминать о том, что было до них и как они появились на свет.

Ксил тряхнула головой в нелепой попытке избавиться от наваждения. Так или иначе, каждый из них был плодом чудовищной ошибки и, одновременно, счастливой случайности. Живые церебры на службе чужеродного пангалактического разума. Неживого и квазиразумного, если уж так посудить. Искры-переростка времён рассвета первых звёзд. Не нужно думать об той поре, на которую пришлась юность Создателя, как не нужно ворошить в памяти и острые осколки собственных, настоящих ранних воспоминаний.

Подумать так, замедленная реакция «Лебедя» на её запросы вполне оправдана, кто бы на его месте захотел снова бросаться в пучину радиоактивной межгалактической бездны по воле несчастного искалеченного не то человека, не то жалкой на него пародии, реплики некогда живого организма. Как там говорили летящие — «чуженаблюдателя». Давно прошли времена, когда «Лебедь» одним лишь собственным появлением в том или ином Секторе Галактики вершил судьбы отдельных миров и целых цивилизаций. Теперь он мог претендовать едва ли на роль посыльного, личной яхты очередного ничего не значащего винтика в пангалактическом механизме межпланетной политики. Одного из многих и многих.

Да, кому попало даже такую рухлядь доверять не станут, но по-настоящему важные величины Пероснежия давно уже перемещались на новейших персональных трансгалах класса «Сайриус» или даже ещё более новых серий. Дарёные дружественной цивилизацией «Лебеди» старались забыть — этих подарков стыдились и Вечные, и Воины. Да, когда-то давно, сразу после Века Вне, человечество было слабо, почти беспомощно, оно безраздельно нуждалось в любой поддержке и с благодарностью принимала любую помощь от случайных союзников. Но теперь, когда настала пора уже человечеству оказывать посильную помощь соседним звёздным скоплениям, эти былые подарки служили слишком уж навязчивым напоминанием о старых долгах.

А Первый не любил быть в долгу, уж это она быстро уяснила.

Впрочем, Симах Нуари в этом смысле тоже был не безупречен. Соорн-инфарх Сиерика очередным своим смертным воплощением бился, чёрной летящей тенью носясь вдоль направляющих Нового Барьера по границе освобождённого рукава Галактики Дрэгон, будто терновые шипы старых повинностей язвили его в самое темя. Одному лишь старому птаху было ведомо, какие именно долги не дают ему упокоиться, вернувшись, наконец, в своё Большое Гнездо.

Ксил устало потёрла лицо, словно пытаясь избавиться от этой непрошенной мысли. Та встреча с соорн-инфархом до сих пор отдавалась в её создании приступами тяжкой тревоги. Он оказался на её пути в тот раз отнюдь неспроста. Он никогда и нигде не появляется случайно. Как, впрочем, и Первый.

А значит, и тяжкая судьба Альфы была неслучайной.

С подобными мыслями — прямая дорога к психиатру. К сожалению, для Ксил ещё не придумали мозгоправов соответствующей квалификации. Ксил не сходят с ума, за их ментальным здоровьем неустанно следит самая могучая и полновластная разумная машина Больцмана галактических масштабов, что была известна разумным расам в этом уголке Ланиакеи, именуемом Сверхскоплением Девы.

Если бы эта машина хоть немного разбиралась в людях. Создатель мог быть осторожным, тщательным и разборчивым в целых и средствах. В каком-то смысле он был добр и мудр, как всякий истинный Создатель. Но почувствуй он, что вот эта конкретная Ксил более не справляется с ролью исполнителя его воли, Создателю будет куда проще избавиться от неё и найти новую случайную жертву непрошенного внимания и излишней заботы, проще поднять к жизни из скорой неизбежной могилы новую Ксил, чем разбираться со старой.

А потому когда бесконечная минута прошла и «Лебедь» всё-таки соизволил откликнуться, она в нетерпении уже буквально подпрыгивала на месте, изнемогая от чувства собственной ненужности. Инструмент полезен пока действует и пока под рукой. В обратном же случае она рискует быть навеки забытой в дальнем чулане между мыльных тряпок и лежалых бумаг. Такой же неживой, как этот корабль, пока её не касается длань Создателя. С тем лишь исключением, что в отличие от «Лебедя» Ксил вовсе не желала быть забытой.

Все системы прогреты и готовы к старту, когда госпожа того пожелает.

Госпожа. Церебр «Лебедя» всегда отвечал ей подобным старомодным желчным тоном, Линия́ в его исполнении звучал подобно мёртвым языкам древней Терры, слишком богатый излишними эмоциями, слишком ненасыщенный прямой информацией. И плевать.

Получасовая готовность, принять полётную программу.

Отчего у неё эта привычка — придерживать передачу вводных бортовым церебрам до последней минуты? График Ксил всегда оставался настолько плотно выверен и расчётлив, что на поверку был расписан поминутно на десятки лет вперёд, подчиняясь скорее конфигурациям планетных систем и звёздных скоплений, нежели обычным событиям человеческой жизни. Чуженаблюдатель должен наблюдать, хладнокровно и расчётливо описывая свои петли по Галактике, его будущее и прошлое равновесны и незыблемы. Тогда зачем она держит всю цепочку логистических плеч у себя в голове, а не выложит всё с порога услужливому церебру?

Ни разу не случалось такого, чтобы её планы изменились хоть на йоту, подвинулись хоть на микрометр. Даже когда Кандидат вновь и вновь погибал на другом краю Галактики, она не позволяла себе ни секунды ответной слабости. Ксил до конца оставалась Ксил. Исполнителем воли Создателя.

Вот и теперь, когда у неё резко кольнуло слева под грудиной, пробивая навылет все эмоциональные барьеры, она даже не моргнула. Никогда. Никогда она не изменит своему долгу. Что бы ни произошло по ту сторону.

Боль между тем уже отпускала. Кандидат справится. Как справлялся всегда до того. Будут гибнуть люди — близкие и посторонние. Будут гореть миры, живые и мёртвые. Но путь Избранного будет вести его до конца.

Она же снова продолжит свой.

Глава II. Прощание. Часть 2

Небольшое поселение беженцев из зараженных зон, поселение тех, что выжили, приютилось у остатков некогда