— точно не такие, так что не думай больше о долгах, просто будь собой, тем, кого я люблю.

Сержант много думал об их отношениях. Она словно не чувствовала в нём вины за тот выбор, что сделал некогда её народ. Загадка дней Прощания её не касалась, а потому она его не изображала в собственных мыслях проклятым космическим кукловодом, и ей не за что было его прощать. Но он-то помнил, потому что был здесь с Джоном и Юлей, когда всё случилось. Сильные руки… Альфа оказалась в этих сильных руках давным-давно. И лишь только прознав об этом, она тут же предпочла покончить с собой.

— Ох, Кеира, не такие уж мы и сильные, и не такие умные, и уж точно — не такие добрые, — Сержант улыбнулся и, по привычке, снова нахмурился. — Но всё равно спасибо. Прости, что я тебе всякую чушь плету. Но мне давно уже не было так страшно. Сильные люди, да, там много очень сильных людей, а тут… Ты знаешь, твой народ словно начинает нащупывать свой собственный новый путь, но что-то мне подсказывает, что путь этот принесёт вам много бед, а у нас же не осталось морального права вас на этом пути… неважно. Тот случай… эти беженцы не просто полезли в драку, они действительно хотели моей смерти и унижения. Не знаю даже, чего больше. И вот теперь все эти мысли, они лезут и лезут в голову. Наверное, это старость.

— Охвэйни лао, — чуть грустно засмеялась Кеира, — какая старость? Да мои родичи выглядят старше тебя, рарша ех, пусть Сэми в нашем роду единственный дееспособный мужчина, ему едва за сорок, а он уж совсем седой.

— Молодость, старость… Кеира, мне почти сто наших лет, ваших — даже немного больше, там живут очень долго. А здесь даже я начинаю чувствовать подступающую старость… чувствовать, что я втрое старше тебя.

— Ты устал от нашего мира? — шепнула она, попытавшись вырваться, но он не пустил.

— Нет, я бывал на безумно тяжёлых мирах, мирах вечного мрака, вечных снегов и вечного пекла, я силён как великан среди карликов, этому миру не сломить меня своим тленом, я тебя сутки могу нести на руках и не устану. Здесь другое. Позавчера в соседнем поселке умер парень, совсем молодой, отказала печень, и он умер, отравленный теми самыми лекарствами, что спасали ему жизнь до этого. Так не бывает, я готов был выть от злости. Почему! — орал я на его семью. Как вы могли, ведь я был в двух шагах, я мог помочь! А они молчали и лишь отводили глаза. От этого постареешь.

— Сержант, твоя ноша слишком тяжела даже для тебя, ты несёшь на себе боль всех, кого встречаешь.

— Это плохо?

— Это плохо потому, что однажды эта боль тебя убьет… или в тебе просто иссякнет любовь к жизни, и для тебя тоже наступят дни Прощания, как однажды наступили они у нас.

Они уже подходили к дому Кеиры, огонек над крыльцом приятно мерцал, заливая всё вокруг ровным мягким светом. Сержант одним движением поднял Кеиру на крыльцо и, сделав шаг назад, чтобы лучше её рассмотреть, серьезно ответил.

— Раньше ты меня разлюбишь.

Качание головой.

— Нет, раньше тебя просто не станет… Ты так и не понял, что люди умирают не так, как умирают деревья. Облетели, почернели. Иногда ты полагаешь, что человек ещё жив, он ест, спит, трудится, разговаривает. Но впереди у него — одно только Прощание.

Иногда даже после Прощания можно снова стать живым, — раздалось в голове.

— Иногда, бродяга, тебе лучше быть молчаливым исключением из правила. И не подслушивать.

Я просто хотел предупредить. У нас гости.

В дверях стоял Сэми. И вид у него был такой, что Сержант невольно подобрался, как перед прыжком. Лицо родича Кеиры горело едва сдерживаемым гневом, кулаки были сжаты, однако под пристальным взглядом Сержанта он быстро сник, опустив руки и ссутулив плечи, хотя в глазах его продолжала поблескивать затаенная искра. Сэми в первый миг было не узнать, однако сейчас он быстро обернулся прежним, таким, каким его привык видеть Сержант. Какими почти всегда оставались беженцы. Апатичным, серолицым, усталым и безэмоциональным.

— Лоа-то, Сэми. Что тебя сюда привело?

Тот бросил что-то невнятно приветственное, и, не переставая бормотать себе под нос, отвернулся и зашагал вглубь дома, бесцельно переставляя по пути предметы на полках вдоль стены прихожей. Сержант не без удивления заметил, как с одной из полок исчез незнакомый тяжелый блестящий предмет, и Сэми это явно постарался скрыть. Раздеваясь, Сержант продолжал наблюдать за завершением метаморфозы: сев в кресло у камина, в котором потрескивали уже поленья, Сэми весь окончательно сжался и, судорожно вздохнув, прикрыл веки.

Вот теперь он вновь окончательно стал самим собой, на лице его опять поселилось выражение отчуждения и безнадежности. Этот новый, незнакомый Сержанту человек, что всё чаще в последнее время подменял Сэми, на время удалился.

Войдя в комнату, Сержант по привычке расположился на старой-престарой софе в углу и, почувствовав, как к его боку прижалась Кеира, тоже молча её обнял. Наступила тишина, некоторое время все без слов смотрели на пламя разгорающегося камина, спокойно наслаждаясь теплом, превращавшим их лица в маски чуть сведенной жаром кожи. Мерно попискивали часы на стене, и даже щелчки счетчика Гейгера казались неким элементом уюта. Вот бы так просидеть целую вечность.

Сержант, поговори с Сэми. Пожалуйста.

Главное — не вмешивайся.

— Сэми, мы задержались сверх обычного и заставили тебя волноваться?

Тот ещё чуть поник головой и неловко завозился в кресле, убирая с глаз седую прядь слипшихся волос. Замерев, он опять принялся смотреть в огонь.

— Это глупо. Сержант, ты же умный человек, умудренный жизнью, но порой твое поведение просто им миршим лениц-то ляруо санне. Зачем, тьма вас забери, их провоцировать?

— Разве изменение моего обычного распорядка дня что-то решит? Буду отныне уходить позже, приходить раньше, да? Несмотря на то, что никто из ваших так и не согласился толком объяснить, что же происходит, я не дурак. То, что есть, оно и будет. Хоть я буду ходить по посёлкам в сопровождении, хм, охраны. Дело не в моем якобы глупом поведении, а в нашем существовании вообще, так? Гости живут среди вас, не на закрытой базе, а с вами. Причём не просто живут, а трудятся ради вашего же блага. Всё