Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что превосходнейший человек, то вы правы, — внушительно, иуже не улыбаясь, произнес Иван Петрович, — да, да… это был человек прекрасный!Прекрасный и достойный, — прибавил он, помолчав. — Достойный даже, можносказать, всякого уважения, — прибавил он еще внушительнее после третьейостановки, — и… и очень даже приятно видеть с вашей стороны…
— Не с этим ли Павлищевым история вышла какая-то… странная…с аббатом… с аббатом… забыл с каким аббатом, только все тогда что-торассказывали, — произнес, как бы припоминая, “сановник”.
— С аббатом Гуро, иезуитом, — напомнил Иван Петрович, —да-с, вот-с превосходнейшие-то люди наши и достойнейшие-то! Потому что всё-такичеловек был родовой, с состоянием, камергер и если бы… продолжал служить… И вотбросает вдруг службу и всё, чтобы перейти в католицизм и стать иезуитом, да ещечуть не открыто, с восторгом каким-то. Право, кстати умер… да; тогда всеговорили…
Князь был вне себя.
— Павлищев… Павлищев перешел в католицизм? Быть этого неможет! — вскричал он в ужасе.
— Ну, “быть не может”! — солидно прошамкал Иван Петрович: —это уж много сказать и, согласитесь, мой милый князь, сами… Впрочем, вы такцените покойного… действительно, человек был добрейший, чему я и приписываю, вглавных чертах, успех этого пройдохи Гуро. Но вы меня спросите, меня, сколькохлопот и возни у меня потом было по этому делу… и именно с этим самым Гуро!Представьте, — обратился он вдруг к старичку, — они даже претензии по завещаниюхотели выставить, и мне даже приходилось тогда прибегать к самым, то-есть,энергическим мерам… чтобы вразумить… потому что мастера дела! У-ди-вительные!Но, слава богу, это происходило в Москве, я тотчас к графу, и мы их… вразумили…
— Вы не поверите, как вы меня огорчили и поразили! —вскричал опять князь.
— Жалею; но в сущности всё это, собственно говоря, пустяки ипустяками бы кончилось, как и всегда; я уверен. Прошлым летом, — обратился онопять к старичку, — графиня К. тоже, говорят, пошла в какой-то католическиймонастырь за границей; наши как-то не выдерживают, если раз поддадутся этим…пронырам… особенно за границей.
— Это всё от нашей, я думаю… усталости, — авторитетнопромямлил старичок; — ну, и манера у них проповедывать… изящная, своя… инапугать умеют. Меня тоже в тридцать втором году, в Вене, напугали, уверяю вас;только я не поддался и убежал от них, ха-ха! Право от них убежал…
— Я слышала, что ты тогда, батюшка, с красавицей графинейЛивицкой из Вены в Париж убежал, свой пост бросил, а не от иезуита, — вставилавдруг Белоконская.
— Ну, да ведь от иезуита же, всё-таки выходит, что отиезуита! — подхватил старичок, рассмеявшись при приятном воспоминании: — вы,кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом человеке, —ласково обратился он к князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и всё ещепораженному; старичку видимо хотелось разузнать князя ближе; по некоторымпричинам он стал очень интересовать его.
— Павлищев был светлый ум и христианин, истинный христианин,— произнес вдруг князь, — как же мог он подчиниться вере… нехристианской?..Католичество — всё равно что вера нехристианская! — прибавил он вдруг,засверкав глазами и смотря пред собой, как-то вообще обводя глазами всехвместе.
— Ну, это слишком, — пробормотал старичок и с удивлениемпоглядел на Ивана Федоровича.
— Как так это католичество вера нехристианская? — повернулсяна стуле Иван Петрович; — а какая же?
— Нехристианская вера, во-первых! — в чрезвычайном волнениии не в меру резко заговорил опять князь: — это во-первых, а во-вторых,католичество римское даже хуже самого атеизма, таково мое мнение. Да! таковомое мнение! Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: онискаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христапротивоположного! Он антихриста проповедует, клянусь вам, уверяю вас! Это моеличное и давнишнее убеждение, и оно меня самого измучило… Римский католицизмверует, что без всемирной государственной власти церковь не устоит на земле, икричит: Non possumus![43] По-моему, римский католицизм даже и не вера, арешительно продолжение Западной Римской империи, и в нем всё подчинено этоймысли, начиная с веры. Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с техпор всё так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм,суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными,пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низкую земнуювласть. И это не учение антихристово?! Как же было не выйти от них атеизму?Атеизм от них вышел, из самого римского католичества! Атеизм, прежде всего, сних самих начался: могли ли они веровать себе сами? Он укрепился из отвращенияк ним; он порождение их лжи и бессилия духовного! Атеизм! у нас не веруют ещетолько сословия исключительные, как великолепно выразился намедни ЕвгенийПавлович, корень потерявшие; а там уже страшные массы самого народа начинают неверовать, — прежде от тьмы и от лжи, а теперь уже из фанатизма, из ненависти кцеркви и ко христианству!
Князь остановился перевести дух. Он ужасно скоро говорил. Онбыл бледен и задыхался. Все переглядывались; но наконец старичок откровеннорассмеялся. Князь N. вынул лорнет и, не отрываясь, рассматривал князя. Немчикпоэт выполз из угла и подвинулся поближе к столу, улыбаясь зловещею улыбкой.
— Вы очень пре-у-вели-чиваете, — протянул Иван Петрович снекоторою скукой и даже как будто чего-то совестясь, — в тамошней церкви тожеесть представители, достойные всякого уважения и до-бро-детельные…
— Я никогда и не говорил об отдельных представителях церкви,Я о римском католичестве в его сущности говорил, я о Риме говорю. Разве можетцерковь совершенно исчезнуть? Я никогда этого не говорил!
— Согласен, но всё это известно и даже — не нужно и…принадлежит богословию…
— О, нет, о, нет! Не одному богословию, уверяю вас, что нет!Это гораздо ближе касается нас, чем вы думаете! В этом-то вся и ошибка наша,что мы не можем еще видеть, что это дело не исключительно одно толькобогословское! Ведь и социализм порождение католичества и католической сущности!Он тоже, как и брат его атеизм, вышел из отчаяния, в противоположностькатоличеству в смысле нравственном, чтобы заменить собой потеряннуюнравственную власть религии, чтоб утолить жажду духовную возжаждавшегочеловечества и спасти его не Христом, а тоже насилием! Это тоже свобода чрезнасилие, это тоже объединение чрез меч и кровь! “Не смей веровать в бога, несмей иметь собственности, не смей иметь личности, fraternité ou lamort,[44] два миллиона голов!” По делам их вы узнаете их — это сказано! И недумайте, чтоб это было всё так невинно и бесстрашно для нас; о, нам нуженотпор, и скорей, скорей! Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос,которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючокиезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать пред ними,и пусть не говорят у нас, что проповедь их изящна, как сейчас сказал кто-то…