Исай Хургин, которого хорошо знали самые влиятельные предприниматели Америки, полностью взял на себя финансирование и организацию американской поездки Владимира Маяковского, проведение его лекций, издание книг и сборников, а также решил все его бытовые вопросы, в том числе за свой счёт арендовал ему шикарную квартиру в доме на Пятой авеню в районе Манхэттена. И с ним же оказалось связано знакомство Владимира Владимировича с Элли Джонс. Партийный бизнесмен настроен категорически против знакомства своей молодой приятельницы с заезжей советской знаменитостью, предупреждает её о «хронической влюбчивости» поэта (она ни для кого не была секретом) и его сложном характере.

В командировку в Нью-Йорк прибыл Э. Склянский — директор крупнейшей внешнеторговой фирмы «Моссукно». По слухам, именно он должен был сменить Хургина на посту директора компании — они были хорошо знакомы ещё по совместной работе на Украине. Вдобавок ко всему Склянский, который считался человеком, лично преданным Л. Д. Троцкому, как и многие старательно копировал его управленческие методы. С октября 1918 года он занимал ключевой пост заместителя председателя РВС Республики, с 1923 года — Реввоенсовета СССР. Троцкий вспоминал о боевом товарище в своей автобиографии «Моя жизнь»: «Я остановил свой выбор на Склянском в качестве своего заместителя. Я никогда не имел случая пожалеть об этом… Он был всегда точен, неутомим, бдителен, всегда в курсе дела…».

Когда речь зайдёт о нём на одном из заседаний Политбюро, Григорий Зиновьев брезгливо скажет: «Нет ничего комичнее этих местечковых экстернов, которые воображают себя великими полководцами». [2.27]

В одной из своих книг американский советолог Дж. Урбана описывал ставшую известной ситуацию, как на вопрос Э. М. Склянского, заданный Льву Троцкому: «Что вы думаете о Сталине?», тот ответил: «Сталин (…) это наиболее выдающаяся посредственность нашей партии».

Тем не менее ключевая должность доверена человеку, которого Иосиф Виссарионович, похоже, очевидно недолюбливает, но, скорее всего, сделано это было в рамках очередной ложной комбинации. Перед отъездом в Северную Америку Эфраим Склянский более трёх часов беседовал с Троцким в его собственном кабинете, а уже 26 августа 1925 года, во время прогулки на моторных лодках по озеру Лонглейк недалеко от Нью-Йорка, организованной для советских специалистов, Хургин и Склянский, находившиеся в одном каяке, трагически погибли. Для Маяковского случившееся стало личной потерей и трагедией, которую он переживает с очень большим трудом: долго стоит у гробов товарищей, затем лично пронёс урну с прахом Хургина на пароход, отплывающий в СССР. Гибель друга означала для него ещё и крушение надежд на продолжение турне — по финансовым соображениям пришлось сворачивать программу проведения встреч, выставок и лекций. В Москве объявлен траур по погибшим, на панихиде всё руководство страны, кроме Сталина, Троцкий выступил с проникновенной речью, посвящённой погибшим товарищам.

Несмотря на то что кабинет народного комиссара уже был, причём давно, на техническом контроле спецотдела ОГПУ и содержание разговора Льва Давидовича со своим бывшим заместителем точно было известно спецслужбе, он продолжал руководить компанией Amtorg, без существования которой активность американской резидентуры ИНО была бы под большим вопросом. В случайный характер гибели сотрудников столь высокого ранга, входивших в ближайшее окружение опального вождя, верится с трудом. Тем более что и после этих событий ОГПУ продолжило тщательно контролировать сотрудников компании. 13 июня 1928 года Я. Агранов в секретном донесении информировал И. В. Сталина о контактах сотрудника Amtorg Е. Б. Солнцева с Л. Троцким, к донесению приложены перехваченные письма с планом возможного побега Льва Давидовича из ссылки за границу.

В этой связи можно вспомнить фамилии и других высокопоставленных партийных функционеров — Н. Н. Нариманова, А. Ф. Мясникова и М. К. Владимирова, — чья жизнь тоже неожиданно оборвалась. Некрологи о смерти каждого из них были опубликованы в центральных газетах.

Председатель ЦИК СССР, известный азербайджанский драматург Нариман Нариманов скоропостижно скончался от сердечного приступа в Москве вечером 19 марта. Как было сказано в правительственном сообщении, опубликованном газетой «Правда» на следующий день, «от разрыва сердца скоропостижно скончался…», в стране по этому поводу объявлен траур.

22 марта неподалёку от Тифлиса произошла авиакатастрофа пассажирского самолёта «Юнкере F13», в которой погибли первый секретарь Закавказского крайкома РКП(б), член РВС СССР А. Ф. Мясников (Мясниканян), председатель Закавказской ЧК С. Г. Могилевский, ранее занимавший должность начальника следственного отдела ВЧК, заместитель наркома РКИ в ЗСФСР Г. А. Атарбеков — тоже из бывших чекистов. Для расследования были назначены аж три комиссии, одну из них возглавлял командарм Кавказской армии Август Корк, но установить причины аварии они так и не смогли (или не захотели). Л. Д. Троцкий, выступая с балкона Тифлисской оперы на траурной церемонии, заявил, что о гибели соратников «надо бы спросить у грузинских меньшевиков»: «Мы потеряли товарищей, друзей, братьев. И особенно тяжко думать — повторяю снова, — что они погибли в результате трагического случая, воздушной катастрофы. Вряд ли мы дознаемся когда-либо с точностью о действительных причинах их гибели. Ведь живых свидетелей того, что произошло, нет! Они погибли все: и три пассажира, и лётчик Шпиль, и механик Сагарадзе. В телеграмме, которую здесь огласили от областного комитета, есть заключительная фраза: „Да будут прокляты те роковые законы, которые вызвали эту катастрофу!“ Эти роковые законы суть законы человеческой слабости. Эта катастрофа — каковы бы ни были её ближайшие причины — является показателем одновременно и силы человека, и слабости его. Сила в том, что человек научился летать, научился передвигаться не только по земле и воде, но и по воздуху. Но вместе с этим он и погибает не только на воде и на земле — он научился погибать и в воздухе».

Заместитель председателя Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ СССР) Ф. Э. Дзержинского М. К. Владимиров (товарищ Лёва) — хороший знакомый Льва Давидовича по эмиграции — неожиданно умер в Италии. За границу старый большевик был отправлен решением Совнаркома СССР для лечения. Ранее у бывшего партийного функционера был серьёзный конфликт с тов. И. В. Сталиным во время подготовки отчётного доклада ЦК XIII съезду ВКП(б), поэтому его смерть была объявлена случайной.

Неожиданные трагедии должны были заставить задуматься Владимира Маяковского о том, что случайная смерть может настигнуть как реальных политических противников Сталина, так и «невозвращенцев» практически в любом уголке земного шара. Поэт не мог не понимать чрезвычайную опасность собственных контактов с политически неблагонадёжными людьми и своего демонстративного отношения к роли и месту И. В. Сталина в большевистской иерархии, но, по-прежнему продолжал делать это.

Из поэмы В. В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин» по цензурным соображениям были убраны строфы об отношении автора к «культу вождя»:

Если б

был он

царствен и божествен,

Я б

от ярости

себя не поберёг,