19. Мы находим, что Троцкий никогда не поручал кому бы то ни было из обвиняемых или свидетелей московских процессов вступать в соглашение с иностранными державами против Советского Союза. Напротив, он всегда решительно стоял за защиту СССР. Он был всегда наиболее непримиримым идеологическим противником фашизма, представленного теми иностранными державами, в заговоре с которыми он был обвинен.

20. На основании всех данных мы находим, что Троцкий никогда не высказывался за реставрацию капитализма в СССР, не вступал в заговор и не делал никаких попыток для осуществления этой цели. Напротив, он всегда был решительным противником реставрации капитализма в Советском Союзе и его существования где бы то ни было.

21. Мы находим, что прокурор чудовищно фальсифицировал роль Троцкого до, во время и после Октябрьской революции.

Заключение

22. Мы находим поэтому, что московские процессы являются подлогами.

23. Мы находим поэтому, что Троцкий и Седов невиновны.

Подписи членов комиссии» (Бюллетень оппозиции № 62–63, февраль 1938).

Комиссия также отметила, что «г. Троцкий, как свидетель. Согласно установленному правилу, даже в официально действующих судах поведение свидетеля должно приниматься во внимание при взвешивании ценности его показаний. Мы руководимся тем же принципом, сообщая наше впечатление о поведении и образе действий г. Троцкого. В течение всех заседаний он казался исполнен желания сотрудничать с Комиссией в её усилиях установить правду относительно всех периодов его жизни и его политической и литературной деятельности. Готовый идти навстречу и с полной видимостью искренности и желания оказать содействие, он отвечал на все вопросы, поставленные ему как советником подкомиссии, так и её членами». Одновременно некоторыми влиятельными американскими политиками была организована кампания за разрешение Льву Троцкому въезда в страну. В качестве предлога использовали его вызов в качестве свидетеля на заседании подкомиссии Сената США по национальной безопасности. У Льва Давидовича сохранились очень хорошие связи, и не только с левыми, но и вполне респектабельными представителями Демократической партии. Ещё в 1917 году он во время своего нахождения в Америке не только отличился независимым видением перспектив развития революции в России, которое высказывал их публично, чем вызвал критику Н. И. Бухарина и А. Коллонтай, жаловавшейся на него В. И. Ленину, но и охотно сотрудничал с русскоязычной газетой «Новый мир», принадлежавшей к левому крылу социал-демократов, а также с еврейской рабочей газетой «Форвертс», издававшейся 200-тысячным тиражом. 5 марта того же года Лев Троцкий блестяще выступил на митинге Социалистической партии, куда он был приглашён одним из основателей компартии США Луи С. Фраином, предлагая в случае вступления Америки в мировую войну организовывать забастовки и всячески противодействовать объявлению мобилизации. И не будем забывать, что американский паспорт (!) вместе с английской транзитной визой был выдан Лейбе Бронштейну при непосредственном участии президента США Томаса Вудро Вильсона, несмотря на сопротивление Государственного департамента. Очевидно, что работа была проведена грандиозная и отрицать масштабное влияние Л. Д. Троцкого на международное рабочее движение было не только глупо, но и опасно. Противостояние между СССР и Германией, при наличии третьего центра силы в его лице в качестве лидера IV Интернационала и его многочисленных сторонников по всему миру, хоть и ограниченных в ресурсах, но набирающих популярность в Европе и Америке, создавало советскому руководству чрезвычайно серьёзные проблемы, прежде всего в ограничении возможностей Коминтерна. Лев Троцкий вполне мог, используя имеющийся у него потенциал, «затянуть под себя» большинство левых партий во Франции, Бельгии, Италии, Германии и Америке вместе с каналами их финансирования.

Новый виток борьбы с троцкизмом как с внутренней оппозицией был предпринят Сталиным после получения информации от Особого отдела НКВД о настроениях среди офицеров, участвовавших в испанских событиях, а также о сохранении высокой популярности Льва Троцкого среди командного состава РККА. Очередная масштабная чистка среди военных и сотрудников правоохранительной системы, очевидно, запоздала, поэтому носила традиционно авральный характер, не позволяя сохранить профессиональные кадры, а также создать необходимый кадровый резерв.

По всей видимости, решение о физической ликвидации Л. Д. Троцкого в Мексике было хоть и спонтанным, но очевидно единственно верным[159].

Так что проживи Владимир Маяковский ещё лет шесть — и кто знает, не повторил бы он судьбу Михаила Кольцова[160]?

К 1940-м годам прошлого века из семьи Льва Давидовича Троцкого практически никто не уцелел: Анна Соколовская, его первая жена, с которой они состояли в браке до 1902 года, была расстреляна в 1938 году, Зинаида Бронштейн (Волкова) — старшая дочь, страдавшая психическим расстройством и хроническим туберкулёзом, — покончила собой после решения Берлинского суда о её немедленной высылке из Германии, её муж Платон Волков был приговорён к высшей мере наказания Военной коллегией Верховного суда в 1936 году, их младшая дочь Нина Бронштейн (Невельсон) умерла от туберкулёза в 1928-м, её сын был расстрелян в 1941 году, а дочь бесследно исчезла, Лев Седов — старший сын Троцкого от второго брака — умер от аппендэктомии (отец считал, что сын погиб в результате его ликвидации агентами ИНО ОГПУ), следом за ним была расстреляна его жена Анна Рябухина, младший сын Сергей, который отказался уезжать из СССР, был расстрелян в 1937 году, родная сестра Льва Давидовича Ольга, первая жена Каменева, была приговорена к расстрелу в 1936-м — приговор приведён в исполнение во время эвакуации заключённых спецлагеря из Медведковского леса, при приближении к городу Орлу гитлеровских войск, там же были расстреляны оба её сына.

Троцкий Л. Д. 1940 г.

По странному стечению обстоятельств не попала под каток борьбы с троцкистами Вера Инбер, хотя её отец — владелец крупной типографии в Одессе Моисей Шпенцер — и Лев Троцкий были двоюродными братьями[161].

Ставшее смертельно опасным родство не помешало ей не только состояться как талантливому поэту, но и стать лауреатом Сталинской премии, заслужить три ордена Трудового Красного Знамени. О своей встрече со знаменитым родственником она оставила такое стихотворение:

При свете лампы — зелёном свете…

Обычно на исходе дня

В шестиколонном кабинете

Вы принимаете меня.

Затянут пол сукном червонным,

И, точно пушки на скале,

Четыре грозных телефона

Блестят на письменном столе.

Налево окна, а направо,

В междуколонной пустоте,

Висят соседние державы,

Распластанные на холсте.

И величавей, чем другие,

В кольце своих морей и гор,

Висит Советская Россия

Величиной с большой ковёр.

А мы беседуем. И эти

Беседы медленно текут,

Покуда маятник отметит

Пятнадцать бронзовых минут.

И часовому донесенью

Я повинуюсь,