Эдди наклонился ниже. Джек таращился на него, в ужасе отэтих глаз навыкате, со светло-коричневыми радужками, налитыми кровью белками, иоскаленного рта, находящегося буквально в дюйме от его губ.

— Отныне мистер Келвин Тауэр находится под защитой людей,которые более безжалостны и могущественны, чем ты можешь себе представить,Джек. Людей, рядом с которыми Утес выглядит как хиппи в Вудстоке. Ты долженубедить его, что он ничего не приобретет и дальше досаждая мистеру Тауэру, затопотеряет все.

— Я не смогу…

— Что до тебя, знай, что теперь этого человека взял под своекрыло Гилеад. Если ты прикоснешься к нему, если твоя нога еще раз ступит в этотмагазин, я приду в Бруклин и убью твоих жену и детей. Потом найду твоих отца сматерью и убью их. Потом убью сестер твоей матери и братьев твоего отца. Потомубью родителей твоих родителей, если они еще живы. А тебя оставлю напоследок.Ты мне веришь?

Джек Андолини все таращился в нависшее над ним лицо, сналитыми кровью глазами, оскаленным ртом, но теперь в его глазах застыл ужас.Потому что он поверил. Кем бы ни был этот незнакомец, он многое знал о Балазареи деле, которым тот сейчас занимался. Что касается этого дела, знал дажебольше, чем сам Андолини.

— Нас много, — продолжал Эдди, — и мы занимаемся одним —защищаем… — он едва не сказал: «Защищаем розу», — …Келвина Тауэра. Мы будемнаблюдать за магазином, будем наблюдать за Келвином Тауэром, будет наблюдать задрузьями Тауэра… такими, как Дипно, — Эдди увидел, как глаза Андолини широкораскрылись от изумления, и ему это понравилось. — У тех, кто посмеет прийтисюда и даже хотя бы прикрикнуть на Тауэра, мы убьем всех ближайшихродственников, а потом и их самих. Это касается и Джорджа, и Чими Дретто, иТрикса Постино… и твоего брата, Клаудио.

Глаза Андолини раскрывались все шире при каждом имени, а приупоминании брата на мгновение закрылись. Эдди подумал, что до Андолини дошелсмысл его слов. «Сможет ли он убедить Балазара — другой вопрос, — холодноподумал Эдди. — Но в принципе это и неважно. Как только Тауэр продаст нампустырь, какая разница, что они с ним сделают, не так ли?»

— Откуда ты так много знаешь? — спросил Андолини.

— Какая разница? Просто передай мои слова. Скажи Балазару,пусть поставит в известность своих друзей из «Сомбры», что этот участок большене продается. Во всяком случае, они его купить не смогут. И скажи ему, чтоотныне Тауэр под защитой людей из Гилеада, у которых большие «пушки».

— Едва ли…

— Я хочу сказать, людей, которые куда более опасны, чем те,с кем Балазару доводилось иметь дело, включая и «Сомбра корпорейшн». Скажи ему,если он будет настаивать на своем, в Бруклине появится достаточно трупов, чтобызавалить Грэнд-Арми-плазу.[63] И среди них будет много женщин и детей. Убедиего.

— Я… я постараюсь.

Эдди поднялся, попятился. Лежащий среди лужиц керосина исоколков стекла Джордж Бьонди шевельнулся, застонал. Эдди повел стволомревольвера Роланда, показывая Джеку, что тот может встать.

— Уж постарайся.

9

Тауэр налил две чашки кофе, но из своей пить не смог. Оченьуж сильно дрожали руки. После нескольких неудачных попыток (Эдди вспомнилсясапер из фильма про обезвреживание неразорвавшихся бомб, у которого отнапряжения случился нервный срыв), Эдди его пожалел и перелил половинусодержимого его чашки в свою.

— Попробуйте теперь, — он поставил ополовиненную чашку передвладельцем книжного магазина. Тауэр вновь надел очки. Одна из дужек погнулась,так что сидели они криво. По левому стеклу змеилась трещина, напоминающаяразряд молнии. Мужчины находились у мраморной стойки. Тауэр стоял за ней, Эддисидел на высоком стуле. Тауэр принес с собой книгу, которую собирался сжечьАндолини, и теперь она лежала рядом с кофеваркой. Похоже, не мог заставить себяс ней расстаться.

Тауэр поднял чашку дрожащей рукой (Эдди заметил, что перстняна ней нет, как, впрочем и на другой руке) и выпил. Эдди не мог понять, почемуэтот человек пьет черный кофе. Сам-то он полагал, что кофе надо пить с молоком.После месяцев, которые он провел в мире Роланда (а может и лет) кофе, сваренныйТауэром, казался очень уж крепким.

— Полегчало? — спросил Эдди.

— Да, — Тауэр глянул в окно, словно ожидал увидетьвозвращение серого «таун-кара», который всего десять минут, как уехал. Потомпосмотрел на Эдди. Он все еще боялся этого молодого человека, но прежний ужаспокинул его, как только молодой человек убрал огромный револьвер в, как онсказал «суму моего друга». Сума эта, из вытертой выцветшей кожи, где-тонапоминала женские сумки, с одной лямкой, какие носят на плече. Только молниюзаменяли тесемки. Келвин Тауэр подумал, чтовместе с револьвером молодой человекубрал в суму и какую-то свою, самую жуткую часть. И Тауэра это радовало,позволяя надеяться, что молодой человек блефовал, когда грозил убить не толькосамих бандитов, но и их семьи.

— А где сегодня ваш приятель Дипно? — спросил Эдди.

— У онколога. Два года назад Эрон увидел кровь в унитазе,когда справлял большую нужду. В молодости ты думаешь: «Чертов геморрой», ипокупаешь тюбик «Предотвращая Г.» Но, когда тебе больше семидесяти, тыпредполагаешь самое страшное. В его случае все оказалось плохо, но не ужасно. Вего возрасте и раковая опухоль теряет активность. Раковые клетки тоже стареют.Забавно, не так ли? В общем, он прошел курс радиационной терапии, и емусказали, что рака у него больше нет, но Эрон считает, что с этой гадостью нужнобыть настороже. Поэтому проверяется каждые три месяца. Вот и сейчас он наобследовании. Оно и к лучшему. Потому что он, пусть и старик, но все равносорви-голова.

«Надо бы познакомить Эрона Дипно с Хейми Джеффордсом, —подумал Эдди. — Они смогли бы играть в „замки“ вместо шахмат и вспоминатьбурное прошлое».

Тауэр, тем временем, грустно улыбнулся. Поправил очки. Смгновение они сидели на его лице прямо, потом снова перекосились.

— Он — сорви-голова, а я — трус. Возможно, поэтому мы идружим, у каждого есть то, чего нет у другого, мы дополняем друг друга исоставляем единое целое.

— Не стоит уж так строго судить себя.

— Какая уж там строгость. Мой психоаналитик говорит, что я —классический пример того, каким вырастает ребенок в семье с мягким отцом истрогой матерью. Он также говорит…

— Извините, Келвин, но мне насрать на мнение вашегопсихоаналитика. Вы, как могли, держались за этот участок, а это говорит омногом.

— Моей заслуги тут нет, — гнул свое Келвин Тауэр. — Та жеистория… — он взял со стойки книгу, которая лежала рядом с кофеваркой… — что ис этой книгой и другими, которые они угрожали сжечь. Я не могу расставаться свещами. Когда моя первая жена сказала, что хочет развестись со мной, а яспросил, почему, она ответила: «Я думала, что ты мужчина, когда выходила затебя замуж, а оказалось, что ты — амбарная крыса, которая все тащит в нору».