месте, со всеми лошадьми проломились. Наконец, приехал я еще засветло в город, где застал наперед посланного студента г(-на) Соколова.

Селенгинский округ лежит меж песчаными горами в таком теплом месте, что весна в нем гораздо ранее бывает, нежели ближе к Байкалу и в других восточнейших пригорьях. 20(-го) дня февраля уже выгоняли овец в поле, а под исход сего месяца со всех мест, на полдень лежащих, снег стаял, и всякие птицы, кои зиму в теплых странах проводят, сюда налетели. 20(-го) дня марта убили первую трясогузку, и по лесам множество других птиц появлялось. (...) Снег держался еще только по лесам и на полуночных гор странах; и, хотя после красных весенних дней 31 <-го> дня еще-таки много снегу выпало, однако оный 2(-го> дня апреля опять стаял.

З(-го) дня апреля отправился я вверх по Чикою для смотрения там за 12 лет построенного монгольского капища, и оттоль чтоб ехать далее на Кяхту. Я выбрал к тому нарочно это время, ведая, что у монгольского и буретского духовенства после каждого новолуния всегда три дня праздновать установлено, т. е. 13, 14, и 15(-е) число, и так, чтоб мне, видя обыкновенное ламовское богослужение, можно было после сравнить с калмыцким.

Дорога сперва лежит на несколько верст вверх по Селенге, прежде нежели до Никоя доедешь, притом по каменным, песком и хрящом засыпанным, горам, кои по Селенге вверх подымаются. По ту сторону при впадении реки Никоя, в верстах девяти выше Селенгинска, мимо Петропавловской крепости проезжают великое пространство, вдоль по берегу Никоя простирающееся, коего солончатое и наносным песком покрытое поле ничего другого не производит, как и другие по Селенге и Никою песчаные бугры, кроме известного здесь деревца, илимовником называемого. Здесь мы переехали множество от помянутой крепости по деревням, на Хилке лежащим, идущих дорог, всегда управляя путь чрез высочайшие, но густым лесом покрытые горы, позади которых верст на двадцать от Селенгинска выехали наконец на пространную и открытую дорогу под одной маленькой, в Никой текущей, реке. За нею опять каменный хребет находился, прежнему подобный, песком занесенный и небольшим соснягом оброслый, с коего надобно спуститься на одно пространнейшее поле, по коему маленькая речка, Студеная именем, протекает. Она по-мунгальски называется Ике-Горехон и почти к Никою склоняется, но, не дошед до оного, меж песком с неглубоким озером Турпановым, или Фроловским прозванным, пересыхает. Но понеже мелкая сия река со сторон обросла таловником и весь лед стаял, то множество по ней водилось красных уток, или по-здешнему турпанов, и особливый род гусей, с полудня сюда прилетающих, кои похожи весьма на китайских, а по кустам стадами летали из роду клестов и тростников.

Уже становилось поздно, и лошади наши притомились, того ради выискивали мы место для ночевки, какое и попало нам в стороне верст на пять от дороги при помянутой речке Студеной, в деревушке селенгинского казачьего сотника, куда надобно заезжать вниз от озера по оной речке.

Поутру поехали мы далее по Чикою чрез пески, у коих по сторонам ближе богатый сосняг растет, а далее все пусто, кроме небольшого илимовника и другого стручковатого деревца. Промеж бугров протекает еще другая речка — Харалун, которая устьем своим в Никой впадает. Верст за сорок переехали мы одну мелкую протоку от Никоя, от льда оголившуюся, и через большой остров, оною окруженный, коего на верхнем конце строят купеческие суда, или дощеники, для справления китайских товаров по Селенге и по Байкалу. От оного острова на несколько верст находится деревня Истопникова на берегу Никоя, в том месте, где помянутая протока начинается, которая называется Пьяным берегом, или просто Береговая; в деревне имеется дворов с восемь, в коих живут или селенгинские обыватели, или пахотные мужики. Здесь, перемени лошадей, поехали мы соснягом, меж коим верст с шесть от деревни течет речка Песчанка, или Биркэ-Горехон, на которой построена мельница; оттоль немного побольше версты прибыли на Песчаную площадь при Чикое, на которой знаменитое сие под русским правительством находящихся монголов капище построено.

Оная площадь по растущему в великом множестве тут ковылю, по-мунгальски — хилгона, будто скоту полезная трава, называется от них хилгонтуй, а отчасти лесом, отчасти песчаными буграми будучи украшена, имеет приятное положение.

На оной, сверх шести капищ, находится еще дом для житья первейшему здешнего духовенства священнику, коему титул Бандиди-Хамбо-лама приписывается, и еще два двора: один — для жалованного писаря, другой — под одним крещеным мунгальцем, в казачьей службе находящимся. По сторонам капища к северу, востоку и западу имеются другие огороженные места, где знатнейшие духовные, приезжая сюда на служение, останавливаются, расстанавливая войлочные свои кибитки или просто по земле, или на возвышенных подмостках. Строение все деревянное и русскими плотниками только на вкус Хамбо-ламы построенное, который особливо капище старался в наружности и в украшении уподобить Тибетской пагоде, кою он в юности своей имел случай видеть. Это было бы излишне, если б захотел я подробно описывать сие капище, потому что я для сих других собранных известий, к сему принадлежащих, имею особливую книгу, до обычаев и обрядов в богослужении мунгальцев и калмыков касающуюся, которую теперь хочу исправить и поверить с тем, что я в первой части сих моих путешественных записок о калмыках выдал. Итак, сие оставя, возвращаюсь к писанию дальнейшего моего пути в Кяхту.

Пятого числа апреля, по окончании мунгальского моления, я далее отправился и тотчас переехал Чикой, на коем еще лед был крепок, и три острова, от проток его сделанные, из коих две ото льду вовсе вскрылись. На другом берегу Чикоя стоит зимовье Даргуево, которое построено было буретами[166], но во время приключившегося на скот падежу, от которого и самые верблюды не уцелели, так опустошилось, что принуждены были его вовсе оставить. От капища до его считают шесть верст. Ночью ехали мы чрез открытую гористую и сухую степь, с шестнадцать верст вверх по Чикою, на Мартово зимовье и прибыли еще чрез высшие горы и каменистую долину, Монастырскою падью называемую, в другое зимовье, за четыре версты от Кяхты отстоящее, где для отвращения потаенных сею стороннею дорогою проездов имеется караул от пошлинной конторы. Здесь остался я до сумерек, а наутро 6 дня рано на границу в Кяхту приехал.

Сие славное пограничное и торговое место, где теперь самая мена меж русскими и китайцами отправляется, лежит на ровном, немного возвышенном месте, в пространной, Кяхтою-рекою разделенной долине, с коею помянутая Монастырская падь совокупляется. Она кругом окружена высокими каменными, но большею частию лесистыми горами, меж коими знатнейшая