о недопустимости нахождения здесь благородной леди я поинтересовалась, что бы на это сказали мисс Найтингейл и сотни благородных леди из Великобритании, которые отправились с ней в Крым!»[868]

Когда Камминг прибыла в гостиницу Коринта, занятую под госпиталь, она побледнела от ужаса. «Ничего из услышанного или прочитанного не сравнится с тем кошмаром, что я видела своими глазами». Но она и сопровождавшие ее сестры милосердия перебороли желание убраться прочь и немедленно включились в работу. «Всю ночь я провела, промывая солдатам раны и принося им пить, — писала она в своем дневнике. — Солдаты лежат во всем доме на своих одеялах точно в том виде, в каком их принесли с поля битвы… Спертый воздух, поднимавшийся от массы тел, поначалу вызывал у меня головокружение и тошноту, но вскоре я привыкла. Мы много передвигаемся, а при необходимости что-то подать солдатам становимся на колени прямо в кровавую жижу, но не обращаем на это внимания»[869].

Камминг и другие белые женщины, состоявшие сестрами милосердия в военных госпиталях летом 1862 года, были добровольцами. Официально санитарами в армии являлись солдаты, назначаемые в наряд (зачастую это были сами выздоравливающие), и «обслуживающий персонал» из числа рабов — повара, прачки и уборщики. Некоторые из белых дам-добровольцев оказались «благотворительницами на час», которые, поиграв несколько дней в медсестру, вернулись домой, но большинство стали бесценными помощницами, так что многие военные врачи, первоначально сопротивлявшиеся присутствию белых женщин, постепенно изживали свои предрассудки. Главный врач военного госпиталя в Данвилле (Виргиния) даже стал предпочитать медсестер солдатам-санитарам, которых он называл «неотесанными деревенскими простофилями», неспособными «отличить касторку от шомпола, а настойку опия от ямы в земле». В сентябре 1862 года Конгресс Конфедерации выпустил закон, по которому многие белые женщины включались в состав государственной военно-медицинской службы[870]. После войны вклад сестер милосердия, которым рукоплескало общество, будет увековечен, как и жертвы солдат Конфедерации[871]. Многие другие женщины, не работавшие непосредственно в госпиталях, также вносили свою лепту, организуя по всему Югу сбор средств, чтобы обеспечить больных и раненых или их семьи провизией, различными благами и деньгами. Эти действия были частью всеобщей мобилизации ресурсов на ведение тотальной войны, объявленной в 1862 году. Таким образом, женщины Юга вовлекались в общественную жизнь в невиданном прежде масштабе, и именно благотворительная деятельность во многом способствовала их эмансипации и позволила сойти с пьедестала неземной женственности, который так ограничивал их жизнь.

Примерно то же самое происходило и с их северными сестрами, которые, будучи к началу войны уже значительно более эмансипированными, включились в дело с той же энергией и в еще большем количестве. Главным двигателем их активности был Санитарный комитет Соединенных Штатов. Эта влиятельная организация, крупнейшее добровольное общество из тех, что когда-либо учреждались в стране, где вообще желанием «объединяться по интересам» было трудно кого-нибудь удивить, выросло из конгломерата различных обществ содействия армии, которые начали появляться уже в дни после падения Самтера. Этими обществами руководили женщины, опиравшиеся на опыт, приобретенный в обществах по борьбе с рабством, защите прав женщин, трезвости, в образовательных организациях, религиозных миссиях и так далее. Элизабет Блэквелл, первая американка, получившая, вопреки насмешкам мужчин, степень доктора медицины (в 1849 году), организовала митинг трех тысяч женщин в Куперовском институте в Нью-Йорке 29 апреля 1861 года. На этом митинге присутствовали и несколько видных политиков-мужчин, а итогом его стало образование Центрального женского общества помощи (WCAR — Women’s Central Association for Relief), призванного координировать деятельность многочисленных мелких обществ. Первоначальной задачей Общества была организация курсов медицинских сестер — первых в США. Также Общество стало ядром Санитарного комитета Соединенных Штатов.

«Санитария», как ее стали вскоре называть, брала пример с Британского санитарного комитета, действовавшего во время Крымской войны. Грязь и первобытные санитарно-гигиенические условия привели к распространению болезней и инфекций, косивших союзную армию в Крыму, что вызвало всплеск реформ в Великобритании. В США большое количество медицинских работников обоих полов хотели организовать подобный комитет, чтобы улучшить положение в федеральной армии. 15 мая делегация выдающихся врачей (одни мужчины), возглавляемая Генри Беллоузом, видным унитарианским священнослужителем, интересовавшимся также и проблемами медицины, отправилась в Вашингтон в качестве представителей WCAR и его дочерних организаций. Первым делом эта делегация столкнулась с оппозицией со стороны военно-медицинской службы, начальник которой, заслуженный ветеран, проведший 43 года в регулярной армии, был против вмешательства назойливых штатских и скептически оценивал перспективы женщин-медсестер. Тогда члены делегации обратились к его прямому начальнику — военному министру Кэмерону — ик самому президенту. Поначалу Линкольн не увидел большой пользы в помощи гражданских лиц медицинской службе, говоря об этом как о «пятом колесе в телеге», но уступил и 13 июня подписал приказ, учреждающий Санитарный комитет Соединенных Штатов[872].

Официально полномочия комитета не выходили за рамки исследований и консультаций, но стихийная мобилизация северян в 1861 году предоставляла добровольческой организации возможность самой установить границы собственных полномочий. Комитет, возглавляемый Беллоузом в качестве председателя и Фредериком Лоу Олмстедом в качестве исполнительного секретаря, так и поступил. Врачи и другие видные граждане стали сотрудниками местных отделений комитета. К 1863 году весь Север был пронизан сетью из 7000 отделений. Руководители и большинство из 500 оплачиваемых сотрудников комитета были мужчины, но большинство из десятков тысяч добровольцев — женщины. Они организовывали благотворительные базары и «санитарные ярмарки» для сбора средств, посылали бинты, медикаменты, одежду, продовольствие в военные лагеря и сестер милосердия в военные госпитали, обеспечивали жильем и питанием солдат в отпуску. Благодаря тесным связям лидеров комитета с гражданскими волонтерами, ставшими офицерами действующей армии, «Санитария» поддерживала приемлемые гигиенические условия в военных лагерях, несмотря на сохраняющееся безразличие военно-медицинской службы. «Санитарные инспекторы» из комитета инструктировали военных, как правильно проводить канализацию, где нужно располагать отхожие места, брать воду и готовить пищу. Многие солдаты не обращали на это внимания, за что потом и расплачивались, другие же, следовавшие советам инспекторов, сберегали свое здоровье.

Комитет завоевал популярность среди солдат и приобрел влияние среди конгрессменов. Зимой 1861–1862 годов он стал силой национального масштаба и решил направить свои усилия на то, чтобы подвести мину под иерархию военно-медицинской службы, где преобладали такие люди, как начальник медицинской службы Клемент Финли, чей образ мыслей остался неизменным с мирного времени с его 16-тысячной армией. «Преступной слабостью будет оставить ответственность на плечах таких самодовольных, высокомерных, нетерпимых тупиц, как начальник военно-медицинской службы, только по той причине, что он — старейший из старых… — возмущался в частной переписке секретарь комитета Олмстед. — Он ничего не знает и не делает, да и способен только придираться к формальностям». Председатель комитета Беллоуз