Я села на свое место рядом с Жан-Клодом, а Натэниел с другойстороны от Дамиана, где начинал этот вечер Мика. Но, чтобы все могли сесть, мненадо было отпустить Натэниела. Это было мучительно, как если бы надо былоотдать щит перед тем, как идти в бой. Нет, даже не щитом был у меня Натэниел, атеплотой в холодную ночь. Он меня хранил от опасности и безумия. Ну, отопасности не всегда: безопасность – это не здесь.

Я сжала руку Дамиана и отпустила ее. Ну, тут не было такогоплохого ощущения от прерванного прикосновения, как от прерванного прикосновенияс Натэниелом. Почему-то отпустить сразу обоих было легче, чем одного.

Я взяла за руку Жан-Клода – и вот это была безопасность.Броня, необходимая перед боем. И любовь тоже была здесь, но Жан-Клод искал небезопасности сейчас, а силы. Одно только прикосновение к его руке зарядило меняэнергией. И мысль «подремать» сменилась мыслью «битва». Между солдатом игенералом есть разница: первый спит, когда только может, второй долженготовиться к следующей битве.

Сверкающие искорки упали, и стали видны вампиры во всей ихкрасоте. Они танцевали в воздухе – каждый на своем месте. Дамиан наклонился комне:

– Ты представляешь себе, сколько нужно силы для того,что они делают?

Я покачала головой.

Жан-Клод наклонился и зашептал почти неслышно:

– Сопротивляться и гравитации, и желанию собственноготела коснуться земли. Это производит впечатление.

Он чуть сильнее сжал мне руку, будто от зрелища дюжинытанцующих вампиров, выстроенных сомкнутым кругом, у него расходились нервы – аможет, он, наоборот, пришел в восторг. Мне было слишком не по себе, чтобыопускать щиты и проверять. Столько уже сегодня было ненужных инцидентов, чтоосторожность казалась разумной.

Натэниел сидел в кресле, наклонившись вперед, лицо у негобыло восхищенное. Я глянула в соседнюю ложу: Мика улыбнулся мне, и я ответилаулыбкой. Но внимание мое привлек Джейсон: он тоже сидел на краю стула, какНатэниел, и с виду был в таком же трансе, погруженный в него не вампирскойсилой, а красотой и искусством танцоров. Тут я поняла, что я увела с балетадвоих из нашей группы, которые его лучше других оценят. Они оба учились танцу,оба зарабатывали танцами на жизнь. Да, во время танца они раздевались, ноЖан-Клод требовал, чтобы его стриптизеры прошли профессиональное обучение. Насцене «Запретного плода» недостаточно просто трясти своим добром. Джейсон иНатэниел из всех были больше всех преданы танцу. Они помогали другимтанцовщикам создавать новые номера. А я их от танца забрала, и сейчас выражениеу них на лицах заставило меня об этом пожалеть. Еще один пункт в спискесожалений на эту ночь.

Ашер просто застыл. Чужой человек не понял бы, что значиттакая неподвижность, но я не чужая, и я знала, что он захвачен спектаклем неменьше ребят. Просто за ним сотни лет хладнокровия, и он не очень свои эмоциипроявлял.

Музыка сменилась, и вампиры будто заколебались, притворяясь,будто не знают, что дальше будет. Я видела у них на лице удивление, когда онипо одному, по двое поворачивались к сцене внизу.

На сцену вышла женщина, в длинном паутинном платье. Я бысказала, что платье летело за нею, на пуантах идущей по сцене. Оно не плылотак, как плыли в воздухе вампиры, но было изящным, а она была красива. Длинные,блестящие каштановые волосы, связанные высоко в хвост, двигались продолжениемее тела в медленном, осторожном кружении по сцене. Иногда так на сцене поступалсо своими волосами Натэниел. Не совсем в таком танце, но тоже осознавал волосыкак продолжение тела.

Она была молода и мертва недавно. Я прошептала Жан-Клоду наухо:

– Она изображает человека?

– Oui.

Она была настолько новенькой, что я могла бы даже поверить виллюзию, но давно когда-то. Сейчас я умела распознать вампира на взгляд.

Вампиры над сценой стали снижаться кругами, как снижаютсягрифы, когда решают, что добыча на земле наконец умерла.

Одна из женщин-вампиров изящно приземлилась на сцену. Волосыу нее были почти такие темные и кудрявые, как у меня, но сколько там былонастоящих, а сколько парика, трудно было сказать. И она тоже пошла на пуантах,как эта девушка, повторяя ее движения. Девушка протянула руки, умоляя, задаваявопрос или просто чего-то прося. Темноволосая вампирша повторила ее движение,передразнивая. И было это отлично сделано. Иногда в балете мне трудночто-нибудь понять, но здесь было все ясно. Человек просил помощи, вампир несобирался помогать.

И еще одна вампирша опустилась на сцену, на этот раз скаштановыми волосами, потом блондинка. Девушка опустилась на колени, умоляла,протягивая изящные руки. На ней было тонального грима чуть больше, чем надругих. От него ее кожа казалась розовее, будто девушка живая.

Трое вампиров опустились на сцену, переплелись с танцующимиженщинами, сцепившись руками: мальчик-девочка, мальчик-девочка. А девушка вбелом продолжала их умолять. Они стали смеяться над ней, разбились на пары,танцуя вокруг нее. Мужчины совершали невероятные прыжки, вертели партнерш,будто те ничего не весили. Да, прыжки были изумительны, но не впечатляли. Еслиты видел только что полет, что тебе после этого небольшое гран-жете?

Вампиры закружились вокруг ее, ближе и ближе. Она наконецзаметила опасность, попыталась бежать, но круг сомкнулся. Ее хватали иотбрасывали опять в середину, она падала как белая и каштановая вода, волосысияющим плащом проливались на белое платье. Вампиры подбирались в танце все ближеи ближе, сжимали кольцо – изящными, текучими движениями, но сжимали.

Над нами что-то шевельнулось – я и забыла, что в воздухеостались еще вампиры. Они раньше поднялись к потолку, используя его какпространство за сценой, а сейчас спикировали вниз, и вдруг стало понятно, чтовампиры в круге – ерунда, мелочь. Танцоры, опустившиеся на сцену только что,излучали силу как дрожащую нить холода – такого холода, что он просто обжигал.Они крались по сцене, кружились в хищном танце, который заставил меня испугатьсяза девушку. Глупо – они же с этим номером выступали по всей стране. Я дажезнала, что девушка и без того мертва, но все равно рефлекторно среагировала наих зловещее движение.

Зрители в партере ахнули. Они все смотрели с самого начала,и они-то не знали, что девушка – не человек.

Кольцо пар раздвинулось, пропуская новых вампиров. Двоемужчин и три женщины. На лице увидевшей их девушки ясно читался страх. Онаумоляла их, грациозно изгибая руки, коленопреклоненная. Это не помогло, и онамедленно поднялась на ноги. Страх ее ощущался на ощупь, как что-томатериальное. Кто-то излучал эмоции на публику. Мало кто способен так легкоподчинить меня.

Я посмотрела и увидела последнего вампира, парящего под лепнымпотолком. Адонис, тот блондин, что чуть не захватил меня взглядом. На меня онне смотрел – все его внимание было на сцене. Наверное, ждал сигнала. Но этобыло не он… что-то торможу я сегодня – это опять был Мерлин, Мерлин, которого яне видела во плоти, только в воспоминании Тьмы. Я не стала емупротиводействовать – он никому ничего плохого не делал. А если я начну емумешать, заставлю перестать излучать эмоции на зрителей, это может сновапробудить Марми Нуар. К еще одному визиту Матери Всей Тьмы я сегодня готова небыла, так что не стала Мерлина трогать. Его грехи обсудим с ним потом, частнымобразом.