философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино… государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого… то государственное устройство, которое мы только что описали»[107]. Неужели Платон ничему не научился в Сиракузах? И как мог он вообразить возможность такого слияния? Какой философ, кроме, может быть, самого Платона, пожелал бы царствовать? И как может царь избавиться от внутренних страстей и повседневных забот и стать философом? Одновременное существование столь разнонаправленных призваний в одном человеке – не что иное, как чудо.

Платон считал, что задачу можно решить, создав учреждения для воспитания будущих правителей. Этой идее посвящена большая часть «Государства». Ее результатом стал крайний упадок теории и практики образования.

После того как правитель избран, ему следует безоговорочно повиноваться даже в мелочах.

«Что касается военных походов, то здесь надо многое обсудить, да и законов придется дать немало. Самое главное здесь следующее: никто никогда не должен оставаться без начальника – ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда – и на войне, и в мирное время – надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться, например, по первому его приказанию останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений. Даже в самых опасных обстоятельствах нельзя преследовать врага или отступать иначе как по разъяснению начальников. Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других людей и даже не понимать, как это возможно».

Абсолютным начальникам постоянно грозит опасность переворота, поэтому они не могут допустить независимости и самобытности в своем непосредственном окружении. Их окружают лицемеры и льстецы, люди посредственные и трусливые. Где же им найти преемников? Неразрешимая задача. Лучшим практическим решением является вера в наследственность и назначение наследников по закону государства. Так поступали абсолютные монархи, пользуясь божественным правом, но даже и это – азартная игра.

Надежного и безопасного способа выбрать достойного правителя не существует. На практике, если только правитель не получал трон по наследству, он всегда выбирал себя сам, захватывал власть и усмирял оппозицию, пользуясь своим обаянием и нерушимостью своей обороны.

В своей превосходной книге «Открытое общество и его враги» Поппер[108] показывает, что, определяя задачу политики зловещим вопросом «Кто должен управлять государством?», Платон породил стойкое замешательство в политической философии. Умный и творческий подход может выражаться другим вопросом: «Как организовать политические учреждения, чтобы не дать плохим и некомпетентным правителям натворить много вреда?»

И в данном случае образование необходимо, так как самых лучших учреждений недостаточно. Их нужно укомплектовать преподавателями, а хороших учителей, которые требуются, можно получить лишь с помощью соответствующей подготовки. Цель образования – уже не воспитание правителей, по Платону, но воспитание хороших людей. С течением времени лучшие из таких людей, точнее, более пригодные к государственной деятельности, станут или могут стать правителями, но даже и в этом случае их власть следует ограничивать конституционно.

Политика и математика

Математику Платона мы обсудим в следующей главе, сейчас же ограничимся несколькими замечаниями, касающимися математизации политической мысли. Сегодняшние математики, которые сталкиваются с политическими задачами, подходят к ним со статистической или экономической стороны, но не таков был метод Платона. Любви к статистике он не питал, а экономическими вопросами совсем не интересовался. Ему, судя по всему, и в голову не приходило, что экономические факторы могут влиять на личную и общественную жизнь. Тем не менее он не мог не видеть тех проблем, которые финансовые затруднения вызывали в отдельных семьях или государствах. Когда возникают такие затруднения, они слишком очевидны и слишком сильны, и не заметить их просто невозможно. Неужели Платону никогда не приходилось сталкиваться с финансовыми обязательствами – своими или, наоборот, чужими по отношению к себе? А может, такие обязательства ничего для него не значили?

Его подход был не арифметическим (в нашем понимании), а геометрическим. Секрет Вселенной (космоса) заключается в порядке и мере. Платон распространял эту концепцию на всё внутри-и внешнеполитическое, причем без всякой меры. В его идеальном государстве регулироваться должно все; поскольку никаких перемен не предусматривается, нет ни удачных возможностей, ни выбора, ни фантазии. Полис функционирует, как механизм. В некоторых главах «Законов» частная жизнь регулируется так подробно и так безудержно, что эти места вызывают отвращение у современных читателей и кажутся им непристойными.

Иногда Платон играет словами, как будто они – геометрические знаки; в этом отношении его можно считать древнейшим предшественником современной математической логики.

В государстве – ни свободы, ни правды

Судя по математической модели платоновского государства, ясно, что в нем почти нет места свободе. Свобода – это отрицание добродетели. Каждый человек должен сознавать свое положение и не менять его. Он должен знать свой долг и исполнять его. Он не может выбирать ни своего положения в обществе, ни долга. Свободы нет и у самого правителя; хотя им никто не управляет, он управляет собой сам. Каждый человек должен заниматься своим делом. Подчинение правилам доведено до предела.

В «Законах» молодым людям запрещается критиковать государственные законы. Старикам это позволено, но только если рядом нет юношей.

Образованием управляет цензура. Все граждане, как молодые, так и старые, не имеют права читать сочинения, не одобренные государством, слушать неортодоксальные высказывания или неподходящую музыку.

Когда писатель и журналист У. Фрэнк посетил Москву, он познакомился с одним молодым механиком и объяснил ему, что в нью-йоркских газетах каждое утро можно прочитать все возможные оттенки мнений по всем мыслимым темам. Тот ответил, что не видит в этом смысла. На каждый вопрос существует правильный ответ. «Мне кажется, журналисты послужат народу гораздо лучше, если они каждый день будут передавать только правильное мнение на все значимые темы. Что толку публиковать много разных точек зрения, ведь правильная всего одна?» Это очень понравилось бы Платону, и, если бы кто-нибудь спросил его, какова правильная точка зрения, он бы, не колеблясь, ответил: «Точка зрения государства».

К счастью, Платон не был диктатором, разве что в собственных мечтах. Да и стань он диктатором, его правление смягчалось бы практической неприспособленностью. То, что называется «промыванием мозгов», стало возможным там, где современным государствам удается контролировать прессу, телеграф, телефон, радио, телевидение. Однако в античные времена