ростом уровня К1 увеличивается. Деятель в реальной жизни действует на нескольких уровнях. У цельных личностей — это соседние уровни, у лишённых стержня это могут быть далеко отстоящие отрицательные и положительные уровни. С последним связана трудность оценки суммарного итога деятельности у особенно сложных исторических фигур.

Сложность человека сыграла с ним злую шутку. Он оказался слишком сложным для себя. Поэтому столь многое в себе он не способен понять и не в состоянии эффективно собой управлять. Пониманию человека доступен деятель следующего уровня, но того, кто выше его на два уровня, деятель, как правило, уже не понимает. Потому что он не в состоянии представить себя «в шкуре» того, кто на два уровня выше его. А отсутствие ума делает ситуацию совершенно безнадёжной. Ведь «дураку, что он дурак, даже умный доказать не может» (В. Гаврилов). А разрушителей от тех и других отделяет пропасть. У них свои установки по отношению к созидателям, особенно разрушительные по отношению к высоким созидателям. Как говорил Н. Паганини: «Способным завидуют, талантливым вредят, гениальным мстят».

По утверждению Евангелия: «Человек создан по образу и подобию Божьему». Но истина заключается в том, что человек ещё не создан. И уровневая модель этому доказательство. Из неё очевидно следует, что человек находится в процессе создания. И создавать себя ему надо самому. Потому что никому другому это не нужно. Уровневые представления являются тем волшебным ключиком, который открывает дверь к пониманию человеком себя. С незапамятных времён люди мечтали о магическом кристалле, позволяющем совершать волшебные превращения. Но не таким ли кристаллом является уровневая модель? Она позволяет человеку понять себя, а это едва ли не самое трудное из того, что необходимо нам. Она позволяет предвидеть будущее, а не об этом ли мы мечтали? Она подвигает нас превращать всё — нет, не в золото, а — в Высоту, но не более ли это насущная и благородная задача?

Уровневое разделение, безусловно, положит конец пустопорожним рассуждениям о «человеке вообще», к тому же сплошь наделённом редко встречающимися в реальности качествами. Ноосферу по замыслу Вернадского образовывало поголовно разумное человечество, состояния антропокосмизма достигало общество, все члены которого были не просто разумны, а «сознательно стремились к гармонизации отношений, сотворчеству с другими людьми и народами». Вернадский полагал, что человек, осознав свои возможности, неизбежно проникнется ответственностью и перейдёт к целенаправленному развитию, финалом которого будет торжество разума. Он не понимал, это ошибка многих выдающихся людей, что далеко не все люди обладают уровнем Вернадского. Но и этого уровня мало, потому что безответственность самого Вернадского на последних этапах его утопической деятельности граничит со слабоумием. Сколько таких передовых, «стремящихся к сотворчеству», можно найти в реальности? Намного проще найти вооружённых до зубов сумасшедших, развязывающих кровавые конфликты во всех частях земного шара.

Уровневое представление сочетает в себе преимущества ценностного и функционального подходов. Оно позволяет функционально-различные области деятельности ранжировать по степени их ценности для системы и образовать иерархию деятельностей. Наличие шкал уровней позволяет оценить качество деятельности подсистем, исходя из их ценности для системы в целом. В частности, при этом становится возможным объективное описание и научно-обоснованное определение качества власти и качества народа. Это невозможно в пределах структурных моделей. Платон обладал развитым системным мышлением, свидетельством чему является его сентенция: дворник, который хорошо метёт, полезнее для системы, чем М. Горбачёв. В оригинале эта мысль выражена несколько другими словами, но суть от этого не меняется: качество власти может быть хуже дворницкого. Более того — отрицательным.

Уровневая модель является серьёзным препятствием для псевдоисторических упражнений, так как там указано соответствие между деятелями всех рангов, мастей и их уровнями. Скрытый от нас исторический механизм обусловлен тем, что отличающиеся по уровню части «народа» ведут себя по разному в одной и той же ситуации, что порождает сложнейшие исторические коллизии. В периоды спокойного развития, когда проблемы собственно выживания успешно решены на предыдущем этапе, начинается рост уровня деятельности, который в той или иной мере охватывает весь народ. Он различен в различных областях деятельности, но в целом со знаком «плюс». В качестве примера из истории России можно привести Серебряный век и время поколения «шестидесятников». Серебряный век — необычайный взрыв творческих сил в литературе, поэзии, живописи, музыке, театре — сопровождался небывалым в истории России ростом промышленного и сельскохозяйственного производства и приростом населения. Условия для этого были созданы свободами, предоставленными для развития, удачными реформами Витте и Столыпина. Историческая благодать, снизошедшая на Россию в 60‑е годы ХХ ст., была скромнее по своим размерам. Творческим силам наиболее образованной части населения удалось на какое-то время взломать идеологическую скорлупу и вырваться на относительную свободу. Плоды всё равно были замечательны, но продолжалось это недолго: каких-нибудь 10 лет. Погубили всё, как и в первом случае, большевики, к этому времени переименовавшие себя в коммунистов.

В периоды страшных испытаний вырастает роль в спасении системы деятелей низких созидательных уровней. Именно они стоически переносят необычайные тяготы, продолжая при этом сажать, рожать, производить, защищать. Если искать нечто «этническое» в народе, то в русском это, конечно, не лень, а стойкость и бесконечная терпеливость. Успехи российской власти большей частью основываются на том, что власть во все времена паразитировала на уникальных качествах русского народа: неприхотливости и жертвенности. Именно благодаря этим качествам, а не лени, Российская империя в различных её модификациях существует более тысячи лет.

В периоды слома системы и инициированных этим катастроф активизируются деятели отрицательных уровней, которых раньше система держала в узде. Многих в полное недоумение приводит то, что один и тот же народ делать совершенно противоположные вещи. Например, быть глубоко верующим и в то же время разрушать храмы. Кто-то в последнем видит «серьёзный изъян» этого народа. На самом деле этим изъяном страдают все народы, при этом разрушение творит не народ в целом, а его часть — разрушители. Раздавая несбыточные обещания, рисуя радужные перспективы, деятели отрицательных уровней без особого труда развращают более низкие и, особенно, низменные слои народа. Затем они развязывают вакханалию разрушения, и в начавшейся неразберихе захватывают власть. Самый скверный вариант, когда разрушители не свой, а совсем другой народ. Справедливо отмечая большое сходство между большевиками, захватившими власть в 1917 г. и либералами, оказавшимися у власти в 1991 г., авторы [24] объясняют и причину этого: «…и либералы и большевики — и в этом их глубинное, экзистенциальное сродство — одинаково ненавидели русских и Россию». Кормчие китайских реформ не испытывают ненависти к китайскому народу. В частности, потому так успешны их реформы.

Мы уже сегодня в достаточной мере можем оценить результаты