"Приглашение от чистого сердца? – спросиля. – А то твой голос заставляет меня сомневаться. Мне, конечно, любопытновзглянуть на дом, но я бы не хотел доставлять неудобство".

"Входи без всяких сомнений. Возможно, сегодня ночью явообще не стану тебя мучить".

"А теперь ты удивляешь меня своим добродушнымтоном, – сказал я и поднялся по ступеням. – Так это точно, что тызадумал помучить меня?"

Незнакомец посторонился, повернувшись к свету, и я сразуувидел, что сегодня вечером это больше она, чем он. Напомаженные губы,подведенные черным глаза придавали ей колдовскую красоту. Блестящие черныеволосы окутывали ее как покрывалом. Под ними угадывалась одежда – краснаябархатная туника с длинными рукавами и красные бархатные шаровары – все оченьнеприметное и простое. Тонкую талию обхватывал пояс, украшенный спереди камеямииз оникса – уникальными украшениями, не более двух дюймов каждое.

Она была босая. Я увидел красивые ступни, покрытые золотымлаком ногти. На руках у нее тоже был золотой маникюр.

"А ты красива, – сказал я, чувствуя приподнятостьот волнения. – Мне позволено будет это заметить?" – Я успел прикуситьязык, прежде чем ляпнуть, что не ожидал такого от нее. От той ночи у меняостались воспоминания иного рода, наполненные ужасом пережитого.

Она жестом пригласила меня в дом и отошла в сторону,пропуская вперед.

"Разумеется, позволено, – ответила она тихим голосом,подходившим и мужчине и женщине. Когда я прошел мимо нее, она ослепительноулыбнулась. – Осмотри свой чудесный дом, Маленький Джентльмен".

"Маленький, – повторил я. – Почему все кругомназывают меня маленьким?"

"Надо полагать потому, что ты такой высокий, –дружелюбно ответила она, – а еще потому, что у тебя такое невинное личико.Я как-то уже говорила тебе, что у меня на твой счет есть одна теория. Так вот,она оказалась абсолютно верной. Ты и узнал много, и подрос значительно. И то идругое просто великолепно".

"Значит, ты одобряешь меня".

"А разве могло быть иначе? – отозваласьона. – А теперь не спеша осмотри результат своих усилий".

Но мне трудно было отвести от нее взгляд. Однако яповиновался и увидел совершенно ошеломляющую комнату. Белый мраморный пол былотполирован до блеска, и диваны, обтянутые темно-зеленым бархатом, которыепривезли сюда издалека, смотрелись роскошно, как я и надеялся. Позолоченныеторшеры, расставленные в многочисленных простенках между окон, отбрасывали светна невероятно дерзкие золоченые балки. Перед диванами стояли низкие мраморныестолики и выполненные в том же стиле греческие стулья с гнутыми спинками.

А потом я увидел ее письменный стол и кресло, такие же, какпрежде, только чуть отполированы поярче, как мне показалось.

И новый камин, чугунная печь Франклина[33] огромныхразмеров, лишь с небольшой горсткой серого пепла на дне благодаря теплойпогоде.

Винтовая лестница на второй этаж была тяжелой, бронзовоголитья, и тоже очень красивая. Под ней стоял единственный книжный шкаф в этойкомнате – маленький, аккуратный, обильно украшенный резьбой, забитый до отказатонкими книжками в мягких обложках.

Здесь не было ни одной вещи, которая по праву не считаласьбы красивой.

Даже чашка на ее столе была не чем иным, как золотымпотиром, усыпанным драгоценными камнями. Вообще-то она больше походила накиворий, дарохранительницу, которую используют для облаток во время святогопричастия.

"Так и было, – сказала Петрония, – прежде чеммаленький воришка продал мне ее на улице Нового Орлеана. Чаша до сих пор священна,как ты думаешь?"

"Думаю, да", – ответил я, отметив про себя,что она прочитала мои мысли. Рядом с киворием я заметил две откупоренныебутылки красного вина.

"Это для тебя, Царь Тарквиний", – сказалаона, жестом приглашая меня пройтись по комнате, что я и сделал.

"О, ты знаешь, откуда взялось мое имя, – сказаля. – Не многим это известно".

"В Древнем Риме жил такой царь, Тарквиний, – сулыбкой сказала она. – Он правил до образования республики".

"А ты думаешь, это реальное лицо или простолегенда?" – поинтересовался я.

"Реальное для древней поэзии, – ответилаона, – и реальное для меня, потому как последние три года я очень часто отебе думала. Ты отлично воплотил в жизнь мои фантазии. Я сама толком не знаю,почему так тоскую по этому отдаленному райскому уголку, но я действительно кнему прикипела, а ты восстановил мой маленький домик и сделал егоослепительным. Я покидаю другие дворцы, где пользуюсь не очень хорошей славой,и прихожу сюда, не ощущая потери комфорта. Удивительно, но твои люди приходятсюда ежедневно, чтобы прибраться. Они протирают мрамор, а после полируют его.Они моют окна. Никак не ожидала такого внимания".

"Да, все это они делают по моему распоряжению. Нодолжен признаться, они считают, что у меня не варит котелок".

"Еще бы они считали по-другому, но это обычная цена занеобузданную эксцентричность, а небольшая эксцентричность ничего не стоит,правда?"

"Не знаю, – ответил я, рассмеявшись. – Я покадля себя не решил".

На одном из диванов я заметил гору темного меха норки –покрывало, накидка, что-то вроде этого.

"На случай холодных ночей?" – спросил я.

"Ну да, – ответила она, – а еще для полетов.В облаках нестерпимо холодно".

"Так ты летаешь?" – спросил я, желая потянутьвремя.

"Конечно летаю, – ответила она невозмутимо. –Как, по-твоему, я иначе могла бы сюда добираться?"

Я рассмеялся, но не слишком громко. Идея представилась мнеслишком абсурдной, чтобы ее поддерживать.

В эту минуту Петрония казалась мне невероятно красивой нафоне мягкого света от торшеров. Под мягкой бархатной туникой округло выступалиее груди, а великолепные босые ноги с золотым педикюром явно лишали меня покоя.Я все время пялился на них. У нее были маленькие ножки, что, по-моему, ей оченьшло. Большой палец левой ноги она украсила золотым кольцом, проявив коварноекокетство.