в мое войско. Я удивился тому неожиданному предложению и сказал, чтобы привели их нескольких представителей, чтобы я сам мог их выслушать. Воины привели ко мне нескольких из них и я через переводчика спросил, что они хотят сказать. Они сказали, что, зная о моем намерении идти на Дели, они желают присоединиться к моему войску, чтобы помочь взять тот город. Они добавили, что в случае моего отказа принять их в состав войска, они готовы оказывать мне содействие в захвате Дели в любой угодной для меня форме, и в пределах возможностей, которыми они обладают, единственным их условием была необходимость платить им жалование, чтобы они могли обеспечить сытую жизнь своим женам и детям. Я спросил: «Ведь вы индусы, как это вы решились оказывать помощь мне и выступать против своих единоверцев?» Они ответили, что в глазах всех своих соотечественников они считаются нечистыми и отверженными, они слышали, что если перейдут в мою веру, я не стану считать их таковыми, они станут такими же как и все мои воины. Потому они и обратились ко мне с таким предложением. Я спросил, не парии ли они? Их ответ был утвердительным, они сказали, являясь для всех нечистыми, они в течении всей своей жизни обречены голодать, питаясь чужими объедками, им позволяли работать лишь в местах, полных мусора и отбросов. Я сказал: «Если вы станете мусульманами, то будете как все остальные мусульмане, никто не будет считать вас нечистыми, вам будет позволено заниматься любыми делами, которыми занимаются остальные мусульмане, мусульмане будут отдавать вам своих дочерей замуж и в свою очередь будут брать ваших дочерей в жены». Они сказали, что имеют горячее желание стать мусульманами, после чего хотели бы со своими женами и детьми переселиться, и потому просят, чтобы я дал им землю в какой-либо из мусульманских стран, чтобы они могли осесть там со своими семьями.

Я спросил, почему они хотят переселяться. Они ответили, что став моими воинами и приняв ислам, сами они избегут притеснений от остальных индусов, однако те могут отомстить их женам и детям, убить их. Я ответил: «Хорошо, я дам вам земли в тех районах Хиндустана, где живут мусульмане, чтобы там осели ваши семьи». С того дня всюду, куда приходило мое войско, там, где жили парии, их мужчины принимали ислам и просили зачислить их в войско.

По дороге, ведущей в Дели было селение, называемое Йазда, думаю, это название произошло от искаженного слова Йаздан (бог, творец). Когда мы дошли до него, к нам навстречу вышла группа престарелых ее жителей, обращаясь ко мне, они называли меня «Повелитель Ирана». Я спросил их, кто они и чем занимаются. Они ответили, что являются огнепоклонниками, их предки жили когда-то в Фарсе, Кермане и Йезде, правители тех стран притесняли их, поневоле им пришлось покинуть свою родину и отправиться в Хиндустан, какое-то время им пришлось скитаться, пока один из правителей династии Халладж не наделил их землей, где они и проживают в настоящее время. Старцы, вышедшие встретить меня, говорили на персидском языке, однако их произношение напоминало диалект, на котором говорят в Кермане и было видно, что спустя даже двести лет после того, как их предки покинули родные места а Фарсе, Кермане и Йезде, они не утратили своего языка. Поскольку настало время послеполуденного отдыха, я ненадолго остановился в селении Йазда и беседовал с теми старейшинами-огнепоклонниками. Я был удивлен, услышав от них, что они читали Коран и знают содержание той священной книги. Они утверждали, что вопреки нашим представлениям, не могут считаться нечистыми, поскольку являются народом, имеющим Книгу, ибо сказано в Коране, что всякий народ, которому ниспослана книга, является чистым, что их Книга — это одно из древнейших писаний и называется Зенд (Авеста). Я им ответил, что Аллах в Коране назвал еретиков нечистивцами, поэтому они являются таковыми в наших глазах, глазах мусульман. Старцы-зороастрийцы сказали, что они не являются еретиками, ибо не поклоняются идолам, не имеют капищ идолов и почитают единого Бога. Я сказал: «Вы — огнепоклонники и идолом вашим является огонь». Они ответили: «Мы — не огнепоклонники, а почитаем огонь, как один из четырех чистых элементов».

Затем речь зашла об их предках, и я с удивлением обнаружил, что они хорошо осведомлены о древней истории Ирана, ибо читали и читают «Шах-намэ». Они сказали, что в старину в Иране, как и в Хиндустане, народ делился на несколько сословий, каждое из которых имело свое название. Первое сословие составляли мобеды-жрецы, считавшиеся духовными вождями. Вторым сословием были доблестные воины, делами которых были сражения, третьи были ремесленниками, а четвертые — дехкане.

Между сословиями Ирана и Хиндустана существовала одна большая разница, она состояла в том, что в древнем Иране не было париев-неприкасаемых, тогда как в Хиндустане существовала и существует эта каста, презираемых и отверженных. Я спросил, сжигают ли они своих покойников. Огнепоклонники ответили, что они не индусы, которые поступают так со своими мертвыми и затем их пепел бросают в реку, тем самым оскверняя ее воду. Я спросил, как же в таком случае они поступают с умершими.

Один из огнепоклонников, с длинной седой бородой, указал на невысокую гору, видневшуюся на юге и сказал: «Когда одному из наших случается покинуть этот мир, мы относим его тело туда и оставляем там, пока оно не разложится от ветра и дождя и не исчезнут мясо, кровь и сухожилия. Когда останутся одни лишь кости, их бросают в колодец, находящийся на той горе». Я спросил, почему они не хоронят своих покойников. Они ответили, что в этом случае земля будет осквернена, а они не хотят тем самым допускать такое, ибо земля является одним из четырех пречистых элементов. Я спросил, не желают ли они возвратиться на свою родину и жить в Фарсе, Кермане и Йезде.

Они ответили, что там для них не будет средств к существованию, а они не привыкли нищенствовать, никто из исповедующих зороастризм никогда не просит подаяния, поэтому там им придется умирать от голода. «Кроме того», сказали они, «ты сегодня правишь Ираном и обращаешься с нами хорошо, а после твоей кончины, дай тебе Бог долгую жизнь, неизвестно, кто будет править Ираном и как он будет относиться к нам. Поэтому нам лучше будет оставаться здесь и жить на этой земле, ставшей нашей родиной». Я сказал: «После меня Ираном будут править мои дети и поскольку вы являетесь людьми Книги, я завещаю своим наследникам обращаться с вами как и с