окраин лагеря, тогда как источник второго явно находился внутри его. Было ясно, что противник перешел границу лагеря и проник внутрь его. Через несколько мгновений стало раздаваться такое множество криков, что я потерял им счет.

Воины, обязанные находиться вокруг меня в ходе боя и отвечавшие за мою безопасность (говоря современным языком — личная охрана — Марсель Брион) сказали, что это какая-то необычная ночная атака. Ибо не было слышно криков караульных, стоявших вокруг лагеря. Раздались голоса военачальников приказывавших зажечь факелы. Когда факелы зажгли, раздались новые крики: «Змеи…, змеи…». Вокруг меня так же зажгли несколько факелов и я вместе с окружающими меня воинами увидел несколько змей, ползущих в нашу сторону. Саблей я рассек надвое одну из них, однако остальные твари проползали справа и слева, некоторые возвращались и было видно, что свет факелов отпугивает их.

Я громко повелел, чтобы разожгли огни, разослал некоторых из своего окружения, чтобы они передали военачальникам сделать то же самое, чтобы отогнать из лагеря смертоносных тварей. При свете факелов я разглядел, что это были за змеи, это были «кябчэ». Наши воины накинулись на них, уничтожив некоторое число из них, при этом некоторые из воинов были ужалены, в конце концов свет от факелов заставил змей обратиться в бегство. Когда миновала опасность, исходившая от этих тварей, я прошел к наружным постам, чтобы узнать, имело ли место нападение со стороны врага или нет? Караульные, бдительно следившие за обстановкой снаружи лагеря, сообщили, что противник не показывался. В ту ночь в лагере так никто и не заснул: все боялись змей, должен признаться, что и я в ту ночь испытывал страх перед ними, поскольку однажды довелось испытать их укус (как я уже об этом рассказывал). Из лагеря временами доносились стоны укушенных змеями, и я знал, что часть их умрет, поскольку укус «кябчэ» несет смерть.

О том, как лечат ужаленных змеей известно и нет необходимости, чтобы я об этом подробно излагал здесь. Назир-ад-дин Умар, разбиравшийся в вопросах медицины, сказал, чтобы каждый из тех, кто был ужален змеей рассек ножом место укуса, и если оно расположено в части тела, где этого нельзя сделать (к примеру на животе), пусть другой воин отсасывает кровь из той раны и сплевывает ее, чтобы таким образом удалить яд из раны. Назир-ад-дин Умар приготовил так же множество компрессов и припарок, велев, чтобы не выбрасывали тела убитых змей, отрезали им головы, толкли их и из каждой такой головки он изготавливал компрессы для нескольких человек, велев прикладывать их к месту укуса после того, как его рассекут ножом или отсосут из яд, сказав, что если выполнить все те указания, пострадавшие должны выжить.

На следующий день, когда собирали мертвых змей для изготовления компрессов из их голов, обратили внимание, что их находят в направлении, ведущем от крепости, т. е. наш лагерь располагался вокруг нее и змеи явно приползли оттуда. Или хотели вернуться в нее, во всяком случае, было ясно, что приползли они не из степи, окружающей нас. На следующий день мы продолжали изготавливать лестницы и во второй половине дня они были готовы. Перед штурмом я собрал военачальников и сказал, чтобы они предупредили воинов быть готовыми иметь дело не только с мужчинами врага, которые пока так и не показались на глаза, но и со смертоносными тварями, напавшими на нас прошедшей ночью. Лучшим оружием против последних был огонь, поэтому я велел, чтобы штурмующие имели его под рукой во время приступа.

Назир-ад-дин Умар утверждал, что змеи днем менее опасны чем ночью, потому что стараются уползти в укрытие: солнце слепит их глаза. Однако ночью, не боясь солнечных лучей, змеи выползают из нор. Вместе с тем, нашествие змей на ночной лагерь, исходящее со стороны крепости, указывало на присутствие в ней змееловов, которые и организовали то нашествие. Огни факелов отпугнули тварей, которые должно быть уползли обратно в крепость.

Я прочитал полуденный намаз, после чего приказал начать штурм. Мои воины получив приказ, установили лестницы и начали взбираться по ним на стены. Вскоре они были наверху и я ожидал, что вот-вот появятся скрывавшиеся до это мужчины-воины и преградят путь нашим, однако мужчины так и не появились, а женщины до того видневшиеся на гребне, вовсе исчезли спустившись вниз, внутрь крепости.

Каждый из участников того штурма, предупрежденный военачальником, ежеминутно ожидал подвоха со стороны осажденных. Поэтому, перевалив через гребень стены, они с опаской вступали внутрь крепости. Сам я, чтобы лучше видеть обстановку внутри крепости, перейдя ров, поднялся по лестнице на гребень стены. Я увидел, что дома расположены посреди крепости, что между теми домами и стеной имеется пустое пространство. Я заметил, что насчитывается восемь таких пустых пространств и расположены они во всех направлениях. И наши воины, чтобы достичь тех домов, неизбежно должны были пересечь их. Те пространства кишели змеями, некоторые ползли к крепостной стене и поскольку она была отвесной, они срывались с нее вниз.

По ту сторону от змей виднелись группы женщин с короткими палками в руках. На концах тех палок были закреплены алые лоскуты ткани, женщины трясли ими, что-то при этом выкрикивая. Среди их выкриков можно было различить слова: «Джумба…Джумба…Джумба…», похоже было, что они пребывают в некоем трансе. Опять же не видя мужчин, я подозвал толмача и велел ему спросить тех женщин, где их мужчины? Толмач прокричал мой вопрос, затем перевел ответ тех женщин о том, что у них нет мужчин.

Я велел толмачу спросить, как же эти женщины живут в той крепости совершенно без мужчин. Толмач, переговорив с ними, перевел, что они происходят из рода брахманов и до самой смерти несут обет безбрачия. Я потребовал, чтобы толмач спросил их, неужели они, подобно некоторым женщинам-христианкам не живут в миру? Вновь переговорив с ними, толмач перевел, что те женщины посвятив себя Вишну (одно из трех божеств индуисткого пантеона — Марсель Брион), живут в той крепости, не имея мужей.

До того дня я не знал, что жители Хиндустана делятся на пять каст, каждая из которых отделена от другой и что они расположены по старшинству. Высшей кастой являются брахманы, их женщины не живут в суетном мире. Низшей кастой являются парии, которых представители остальных каст считают нечистыми и не общаются с ними, не едят вместе с ними, а если случайно коснутся их, то должны совершать омовение подобное тому, что совершаем мы, мусульмане, считающееся обязательным в определенных случаях. Через толмача я спросил тех женщин, не они