для избегания наказания. Меньшее количество доброты приписывается тем, кто следует правилам, сформулированным другими, и очень малое, если правила и непредвиденные обстоятельства, поддерживающие поведение, управляемое правилами, бросаются в глаза. Мы вообще не приписываем доброту тем, кто ведет себя хорошо только под постоянным наблюдением карающего агента, такого как полиция.

Доброта, как и другие аспекты достоинства или значимости, усиливается по мере ослабления видимого контроля, как и свобода. Поэтому они ассоциируются. Джон Стюарт Милль[34] считал, что единственное достойное добро проявляется в человеке, который ведет себя хорошо, хотя может вести себя плохо, и только такой человек свободен. Милль не являлся сторонником закрытия публичных домов, они должны оставаться открытыми, чтобы люди могли достичь свободы и достоинства через самоконтроль. Однако данный аргумент убедителен в том случае, если мы пренебрегаем причинами, по которым люди ведут себя хорошо, когда, очевидно, могут вести себя плохо. Одно дело – запретить игру в кости и карты, продажу алкоголя и закрыть публичные дома. Другое – сделать все эти вещи аверсивными, например наказывая за поведение, которое они вызывают, называя их «дьявольскими искушениями», изображая трагическую судьбу пьяницы или описывая заражение венерическими заболеваниями от проституток. Эффект может быть одинаковым: люди способны не играть в азартные игры, не пить и не ходить к проституткам, однако тот факт, что они не могут этого делать в одной среде и не делают в другой, – факт, относящийся к технике контроля, а не к доброте или свободе. В одной среде причины хорошего поведения ясны, в другой их легко упустить и забыть.

Иногда говорят, что дети не готовы к свободе самоконтроля, пока не достигнут сознательного возраста. До тех пор их нужно либо держать в безопасной среде, либо наказывать. Если наказание можно отложить до достижения сознательного возраста, то от него можно вообще отказаться. Это означает лишь то, что безопасная среда и наказание – единственные доступные меры, пока ребенок не познакомится с ситуациями, которые дают ему иные причины вести себя хорошо. Часто невозможно организовать соответствующие условия для примитивных людей, и та же путаница между видимостью и интернализованным контролем проявляется, когда говорят, будто примитивные народы не готовы к свободе. К чему они не готовы, так это к типу контроля, который требует особой истории условий.

Многие вопросы карательного контроля поднимаются в связи с концепцией ответственности – атрибутом, который, как считается, отличает человека от других животных. Ответственный человек – это «заслуживающий» человек. Мы признаем его заслуги, когда он ведет себя хорошо, чтобы он продолжал так поступать. Чаще всего мы используем данный термин, когда он заслуживает наказания. Мы считаем человека ответственным за его поведение в том смысле, что он может быть справедливо или честно наказан. Это снова вопрос хорошего воспитания, разумного использования подкреплений, «соответствия наказания преступлению». Большее наказание, чем необходимо, обходится дорого и может подавить желаемое поведение, а слишком малое – расточительно или вообще не дает никакого эффекта.

Юридическое определение ответственности (и справедливости) отчасти связано с фактами. Действительно ли человек вел себя определенным образом? Были ли обстоятельства таковы, что поведение наказуемо по закону? Если да, какие законы применимы, какие наказания предусмотрены? Но другие вопросы, похоже, касаются внутреннего человека. Был ли поступок преднамеренным или умышленным? Был ли он совершен в порыве гнева? Знал ли человек разницу между добром и злом? Знал ли о возможных последствиях собственного поступка? Все эти вопросы о целях, чувствах, знаниях и прочем можно переформулировать в терминах среды, в которую попал человек. То, что он «намеревается сделать», зависит от действий в прошлом и их результатов. Человек действует не потому, что «ощущает гнев»; он действует и ощущает гнев по общей причине, которая не уточняется. Заслуживает ли он наказания, когда все условия приняты во внимание, – вопрос о вероятных результатах: будет ли он после наказания вести себя по-другому при повторном возникновении аналогичных обстоятельств? В настоящее время существует тенденция подменять ответственность контролируемостью, а она вряд ли будет рассматриваться как свойство автономного человека, поскольку явно намекает на внешние условия.

Утверждение «Только свободный человек может отвечать за свое поведение» имеет двойное значение, зависящее от того, что нас интересует: свобода или ответственность. Если хотим сказать, что люди ответственны, не стоит нарушать их свободу, поскольку, если они не свободны в своих действиях, они не могут нести ответственность. Если хотим сказать, что они свободны, нужно возлагать на них ответственность за их поведение, сохраняя карательные условия, поскольку, если бы они вели себя так же при очевидных некарательных условиях, было бы ясно: они не свободны.

Любое изменение среды, в которой люди автоматически становятся хорошими, угрожает ответственности. В борьбе с алкоголизмом, например, традиционной практикой является карательная. Пьянство называется «неправильным», и этические санкции налагаются равными (порождаемое состояние ощущается как стыд). Или классифицируется как незаконное и подвергается правительственным санкциям (порождаемое состояние ощущается как вина). Или называется «греховным» и наказывается религиозными организациями (порождаемое состояние ощущается как чувство греха). Эта практика не принесла заметного успеха, поэтому предприняли другие попытки контроля. Медицинские данные представляются вполне уместными. Люди различаются по толерантности к алкоголю и склонности к зависимости. Став алкоголиком, человек может пить, чтобы облегчить тяжелые симптомы абстиненции, которые не всегда принимаются во внимание теми, кто никогда их не испытывал. Медицинские аспекты поднимают вопрос об ответственности: насколько справедливо наказывать алкоголика? Можно ли с воспитательной точки зрения ожидать, что наказание будет эффективным против противостоящих позитивных условий? Не лучше ли лечить заболевание? (Наша культура отличается от «Эревона» Сэмюэля Батлера[35] тем, что не налагает карательных санкций на болезнь.) По мере снижения ответственности наказание смягчается.

Молодежная преступность – еще один пример. В традиционном представлении подросток несет ответственность за соблюдение закона и может быть справедливо наказан в случае неповиновения. При этом трудно поддерживать эффективные карательные условия, поэтому ищут другие меры. Доказательства того, что правонарушения чаще встречаются в определенных районах и среди малоимущих, представляются уместными. Человек с большей вероятностью совершит кражу, если у него нет практически ничего своего, если образование не подготовило его к получению и удержанию работы, позволяющей купить необходимое, если работы нет, если не научили соблюдать закон или если он часто видит, как безнаказанно нарушают закон другие. В подобных условиях противоправное поведение получает мощное подкрепление и вряд ли может быть подавлено правовыми санкциями. И условия смягчаются: преступника могут предупредить или отсрочить наказание. Ответственность и наказание ослабевают вместе.

В действительности вопрос в эффективности методов контроля. Мы не решим проблемы алкоголизма и молодежной преступности путем повышения чувства ответственности. Именно среда «ответственна» за объективное поведение, именно среду, а