до сих пор широко распространены во многом благодаря тому, что Джон Дьюи сделал в учебном процессе акцент на реальной жизни.

Одним из преимуществ зависимости от вещей является экономия времени и энергии окружающих. Ребенок, которому нужно напоминать, что пора идти в школу, зависит от родителей, но научившийся реагировать на часы и другие временные свойства мира (не на «чувство времени») зависит от вещей и требует от родителей меньше. При обучении вождению автомобиля человек остается зависимым от инструктора, пока его учат, когда нажать на тормоза, когда подать сигнал поворота, когда переключить скорость и так далее. Когда его поведение переходит под контроль естественных последствий вождения автомобиля, он может обойтись без инструктора. Среди «вещей», от которых человек должен стать зависимым, есть и люди, которые не действуют специально, чтобы изменить его поведение. Ребенок, которому нужно объяснять, что говорить и как вести себя по отношению к остальным, зависит от говорящих. Тот, кто научился ладить с окружающими, может обойтись без советов.

Еще одно важное преимущество зависимости от вещей заключается в том, что условия, связанные с вещами, точнее формируют более полезное поведение, чем те условия, которые устанавливают люди. Временные свойства среды – более распространенные и тонкие, чем любая серия напоминаний. Человек, чье поведение за рулем автомобиля определяется реакцией машины, ведет себя более умело, чем тот, кто следует инструкциям. Те, кто хорошо ладит с людьми в результате прямого воздействия социальных условий, более искусны, чем те, кому просто сказали, что говорить и делать.

Это важные преимущества, и мир, где все поведение зависит от вещей, – привлекательная перспектива. В нем каждый человек будет вести себя хорошо по отношению к собратьям, так как научился делать это, сталкиваясь с их одобрением и неодобрением. Он станет продуктивно и тщательно работать и обмениваться вещами в силу их естественной ценности; будет учиться тому, что ему интересно и полезно. Все это лучше, чем вести себя хорошо, подчиняясь закону, навязываемому полицией, продуктивно работать за придуманные подкрепления, называемые деньгами, и учиться, чтобы получать отметки и оценки.

Но все не так просто взять. Описанные Руссо процедуры не просты и не часто срабатывают. Сложные условия, в которых участвуют вещи (включая людей, ведущих себя «непреднамеренно»), без посторонней помощи могут оказать лишь незначительное влияние на человека в течение жизни – факт, имеющий огромное значение по причинам, которые отметим позже. Мы должны помнить: контроль, осуществляемый вещами, бывает деструктивным. Мир вещей может быть тираническим. Естественные условия побуждают людей вести себя суеверно, подвергать себя все большим и большим опасностям, бесполезно работать до изнеможения и так далее. Только осуществляемый социальной средой контрконтроль обеспечивает защиту от подобных последствий.

Зависимость от вещей – это не независимость. Ребенок, которому не нужно напоминать, что пора идти в школу, находится под контролем более тонких и полезных стимулов. Ребенок, который научился, что говорить и как вести себя с окружающими, под контролем социальных условий. Люди, хорошо ладящие друг с другом под воздействием мягких условий одобрения и неодобрения, контролируются так же эффективно (а во многом и более эффективно), как и граждане полицейского государства. Строгая религия контролирует посредством правил, но религиозный деятель не становится свободнее, потому что условия, которые формируют его поведение, более личные или уникальные. Те, кто продуктивно работает из-за подкрепляющей ценности того, что производят, находятся под чутким и сильным контролем продуктов. Те, кто учится в естественной среде, находятся под такой же мощной формой контроля, как и любой контроль, осуществляемый учителем.

Человек никогда не становится по-настоящему самостоятельным. Даже эффективно справляясь с ситуацией, он обязательно зависит от тех, кто его научил. За него выбрали те вещи, от которых он зависит, и определили виды и степень зависимости. (Поэтому ответственность за результаты с них не снять.)

Изменение мышления

Удивительно, что именно те, кто наиболее яростно возражает против манипуляции поведением, тем не менее предпринимают наиболее активные усилия для манипуляции сознанием. Очевидно, свобода и достоинство находятся под угрозой только тогда, когда поведение меняется путем физического изменения окружающей среды. Когда изменяются душевные состояния, которые, как говорят, отвечают за поведение, угрозы не существует, предположительно, потому, что автономный человек обладает чудесными способностями, позволяющими уступать или сопротивляться.

Благо возражающие против манипулирования поведением не стесняются манипулировать сознанием, поскольку в противном случае пришлось бы хранить молчание. Но никто не меняет сознание напрямую. Манипулируя внешними условиями, человек производит изменения, которые указывают на изменение ума. Но если и есть какое-то влияние, то только на поведение. Контроль незаметен и не очень эффективен и поэтому, по-видимому, сохраняется за человеком, чье сознание меняется. Можно рассмотреть несколько характерных способов изменения мышления.

Иногда мы побуждаем человека к поведению, подсказывая (например, когда он не в состоянии решить проблему) или предлагая образ действий (например, когда он в растерянности). Подсказки, намеки и предложения – это стимулы, обычно, но не всегда вербальные, и они обладают важным свойством – оказывать контроль лишь частично. Никто не реагирует на подсказку, намек или предложение, если не имеет определенной тенденции вести себя соответствующим образом. Когда не выявлены условия, объясняющие преобладающую тенденцию, часть поведения можно приписать разуму. Внутренний контроль особенно убедителен, когда внешний не явный, например, человек рассказывает, казалось бы, не имеющую отношения к делу историю, которая тем не менее служит подсказкой, намеком или рекомендацией. Показывая пример, человек осуществляет аналогичный контроль, используя общую тенденцию к подражательному поведению. Реклама «управляет сознанием» именно таким образом.

Когда мы побуждаем человека к действию или уговариваем действовать, мы, по-видимому, воздействуем и на разум. Этимологически побуждать – это будить ото сна; делать аверсивную ситуацию более срочной. Мы побуждаем человека к действию, как бы расталкивая его. Стимулы обычно мягкие, но эффективные, если в прошлом ассоциировались с более сильными аверсивными последствиями. Так, мы побуждаем бездельника, говоря: «Посмотри, который час», – и удается побудить его поторопиться, если предыдущие опоздания наказывались. Мы призываем человека не тратить деньги, ссылаясь на маленький баланс на счету, и мы эффективны, если в прошлом он страдал, когда заканчивались деньги. Однако мы убеждаем людей, указывая на стимулы, связанные с положительными последствиями. Этимологически это слово связано со словом «пробуждение». Мы побуждаем кого-то, делая ситуацию более благоприятной для действий, например описывая вероятные подкрепляющие последствия. Здесь снова наблюдается несоответствие между силой используемых стимулов и величиной эффекта. Побуждение и убеждение эффективны в том случае, если уже существует тенденция к поведению, и его можно приписать внутреннему человеку, пока такая тенденция не объяснена.

Убеждения, предпочтения, восприятия, потребности, цели и мнения – это другие признаки автономного человека, которые, как считается, изменяются, когда мы меняем мышление. При этом в каждом случае меняется