Все портит охренительно громкий звон духовки. Бывшая пугается, я сам несколько секунд после оглушения оглядываюсь по сторонам.

— Отойди, пожалуйста, — хриплым тихим голосом просит Даша, руки ее теперь меня не касаются. Она намеренно заводит их за спину и сцепляет в замок.

Боится не сдержаться?

Я делаю шаг в сторону и хмыкаю, когда она пулей проносится мимо, а затем делает вид, что очень увлечена содержимым духовки.

— Помочь? — предлагаю, когда она начинает метаться по кухне.

— Сама справлюсь, — выплевывает сквозь зубы, окидывая меня каким-то презрительным взглядом.

Уходить я не спешу. Наблюдаю за Дашей, особенно задерживаюсь на одном интересном месте, когда она снова нагибается к пирогу, чтобы вытащить его.

— А-ай!.. — взвизгивает, тут же быстро выпрямляясь и сгружая свое творение на подставку.

Тут же несется к раковине и подставляет руку под холодную воду. Дергается, когда я сокращаю между нами расстояние, чтобы посмотреть на последствия ожога.

Даша хочет отшатнуться, но я мягко перехватываю ее за руку, минуя покрасневшую кожу, и предупреждающе сжимаю пальцы, дав понять, что просто так она от меня не отвертится.

— Больно?

— На кухне такое часто случается, — мгновенно ощетинивается Даша.

Я лезу в аптечку и достаю какой-то гель от ожогов, вовремя собой перекрываю бывшей жене дверной прием. Эта зараза решила сбежать, пока я не вижу. На пару секунд отвернулся, блин.

— Дай сюда руку, — трясу перед Дашкиным носом флаконом.

— Сама справлюсь, — отвечает, отводя взгляд.

Приходится применить силу, чтобы усадить нахохлившегося цыпленка за стол. Сам я тоже сажусь рядом, разворачивая стул к себе.

Осторожно наношу гель на воспаленное место, под моими пальцами появляются мурашки и Даша опять упрямится, пытаясь вырвать руку из моей хватки.

— Ну что ты как маленькая? Надеюсь, дочка не взяла от тебя всю дурь, — я улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку.

— А часть можно?

— Часть чего?

— Дури, — бурчит, выпятив нижнюю губу.

— На это я согласен.

Обработав всю поверхность ожога, я все равно не тороплюсь отпускать Дашу. Вожу пальцами по запястью, замечаю, как учащается ее дыхание. Грудная клетка приподнимается от слишком глубоких вдохов, губы приоткрываются.

А щеки все еще красные.

— Теперь я могу идти? — глухо интересуется, сглатывает, прижимаясь к спинке стула, чтобы по максимуму от меня отодвинуться.

— Торопишься куда-то?

— Н-нет… Да, хочу проверить, как там Еся.

— Ты ведь сама сказала, что она под присмотром няни. Пусть и неодушевленной. Что там, кстати, насчет ужина? Я внезапно понял, что во мне проснулся зверский аппетит, — не хочу ее пока отпускать.

Спрячется опять от меня в детской, прикрывшись дочерью, а мне нравится проводить время с Дашей. В конце концов, ради Есении нам в любом случае придется налаживать отношения, чтобы не травмировать психику ребенка ссорами между родителями.

— Все необходимое найдешь сам, — сердито говорит бывшая жена.

— Даш, — по инерции хватаю ее за руку, но капкан из пальцев приходится разжать, когда Даша тянет ее на себя.

— Не делай так больше. И я имею в виду все, что сейчас произошло.

На поцелуи намекает, дураку понятно.

Я остаюсь один на кухне и ловлю себя на мысли, что сегодняшней ночью будет очень сложно не завалиться в комнату к Дашке. И ключ от двери у меня есть. На тот случай, если она вздумает ее запереть.

— Катастрофа, — шепчет одними губами Дашка, глаза бегают по сторонам.

Она сама врезалась в меня, когда я хотел постучать в ее комнату. Такое ощущение, что с ней с того света связались. Иначе я не знаю, что могло привести ее в такое состояние.

— Что случилось? — задаю вопрос, поймав ее растерянный взгляд. Пусть лучше на меня смотрит, отвлечется хоть.

— Мама…

— Тебя заклинило, я не пойму? Теперь можешь только по одному слову за раз выдавать?

— Мама приезжает. Ей нужно здесь какое-то обследование пройти, у нас такого не делают…

— И почему это вдруг стало катастрофой?

С бывшей тещей я виделся всего два раза.

На свадьбе и спустя пару месяцев, когда мы с Дашей ездили на ее встречу выпускников.

Не заладилось у нас общение с самого начала. В первый раз меня обозвали зажравшимся буржуем, а Дашку довели до слез. Во второй даже на порог не пустили, сославшись на какие-то важные дела.

Я тогда бывшую жену в ближайшем кабаке отпаивал и сопли ей вытирал.

— Она не знает… — еле выдавливает из себя Даша.

— У нас прогресс, да? Целых три слова. Давай-ка еще раз попробуй, глядишь, до целого внятного предложения доползем.

— О разводе. Мама не знает о разводе, я ей не сказала.

— То есть она думает, что ты родила Есению в браке? — прищуриваюсь, проверяя почву.

— Не думает. Про нее она тоже не знает.

— Какая ты молодец. Теперь у меня слов нет. Ты за эти почти два года ни разу не виделась с родителями?

— Я хотела рассказать, когда была месяце на седьмом. Мне тогда сложно было, я отекала вся, до магазина еле ходила. Позвонила маме, а она мне резко начала рассказывать про какую-то соседку, у которой дочь забеременела.

Дыхание Даши постепенно выравнивается от монотонного рассказа, она глубоко вдыхает и продолжает:

— Мама тогда так грубо выражалась… В подоле принесла, кто теперь поднимать будет, «подарок» родителям. Ну я и не стала ничего говорить. Мне неприятно стало.

— Стоило ожидать от твоей матери, — качаю головой, пытаюсь хоть улыбкой подбодрить эту дурочку. — Ну и чего теперь делать думаешь?

— Не знаю… — опять у нее настроение пожеванной улитки. — Она предупредила, что приедет утром, попросила встретить ее на вокзале, чтобы не заблудиться в городе. Отец, наверное, тоже с ней приедет. Мама его одного в квартире не оставит…

Не оставит, потому что бывший свекор может и мебель вынести со своими дружками, если ему выпить будет не на что.

Дашке с родней не повезло по всем фронтам.

— А ты-то чего раскисла так? — поддеваю ее лицо за подбородок, большим пальцем скольжу по скуле.

— Что я ей скажу? И как объясню наличие у меня маленького ребенка? Она ведь меня живьем съест…

— Пусть попробует. Нормально все будет, карамелька. Если твоя мать не задержится здесь на пару недель — справимся.