Даниил пристально смотрит на меня и говорит. – Мне жаль видеть, как мой сын вынужден страдать. Не каждый взрослый способен так мужественно бороться с болезнью. Знаешь, за эти дни я понял, что готов пойти на что угодно, чтобы он был счастлив, и готов навёрстывать упущенное время.

Мне хочется верить его словам, и что Даниил полюбит сына и у них установятся тёплые отношения.

Даниил.

Я смотрю в ночное небо, попивая водку. На часах ноль-ноль Уже темно, но свет я не зажигал. За окном мерцала сонная Москва. За городом, где жил, когда возвращался из Сочи, стояла тишина. Я вышел босиком на веранду, вдыхая дым сигарет, задерживая дыхание, пьяная муть накатывала с каждой новой выкуренной сигаретой, обволакивая мозг, наполняя спокойствием. Никогда раньше не пил столько много как за последние недели и теперь понимаю, как люди становятся алкоголиками. Часами могу смотреть в ночь, блуждать по ней глазами, искать ответы на вопросы.

Мои мысли рассеивает звонок.

Отец обо всём узнал. Не стал сообщать, что он внезапно стал дедушкой. Уверен, этот факт его не обрадует.

– Почему я узнаю обо всём от своих людей. Ты даже не соизволил мне рассказать о мальчике.

Я молчу. Бессмысленный разговор даже начинать не хочется.

– Даниил, ты меня слышишь? – несколько секунд выжидал, нервируя своим молчанием.

– Да. Слишком был занят, – формально ответил я.

– Это в твоём духе молчать до последнего.

– Зачем ты звонишь? – перебиваю отца.

– Что ты намерен делать с девчонкой и ее сыном.

– Он и мой сын, тесты ДНК ты видел.

– Видел, поэтому хочу удостовериться, что ты не изменишь свои планы. Вероника очень переживает, потому что не может до тебя дозвониться, – я недовольно поморщился, контроль неотъемлемая часть жизни отца.

– Всё остаётся в силе. Нашей с ней свадьбе ничего не помешает.

– Рад это слышать.

– Надеюсь, те двое на останутся рядом с тобой и уедут туда, откуда приехали.

– Ты жесток и не умеешь сострадать. Это мне решать, куда денется мой сын и Никола. Просто не вмешивайся, сиди в Германии или где-ты там находишься и занимайся делами.

– Не дерзи. У меня много рычагов на которые могу надавить, – отец пытается манипулировать, раньше ему это удавалось, дергать за ниточки и нажимать на больные места ради своей выгоды, но сейчас его слова ничто. Его угроза как пыль, которую легко сдуть.

– Я тоже не промах, как–никак твой сын.

– Просто выполни наши договоренности и делай, что хочешь.

Нажимаю отбой и выключаю телефон. Больше не хочу вести бессмысленный разговор.

Я никогда не приносил неприятности, не вёл себя, как избалованный мажор, тратя деньги направо и налево, хотя и имел такую возможность. Всё о чём мечтал быть свободным и жить подальше от отца. Человека, из-за которого погибли два близких мне человека. Но он постоянно вмешивался и оказывал давление на мою жизнь. Брак с Викторией, вынужденный шаг, хотя она меня устраивала. У нас с ней не возникало проблем, отношения строились на доверии и взаимопонимании. Но я постоянно откладывал брак, хотя уже жили под одной крышей в Сочи. Но Никола нарушила мои планы. И я не мог понять хорошо это или плохо.

Мысленно перебирал события дня, наш разговор. Неудивительно почему Никола выстроила, между нами, железобетонную стену и никакой кувалдой её не пробить. Она всё время вводит меня в ступор, ни на одном совещании я не волновался как в ее присутствии.

С тех пор как Серафиму сделали операцию я старательно игнорирую Николу. Каждый раз, когда встречаю ее делаю вид будто все идет как надо и нам не о чем разговаривать. Но вновь и вновь вспоминаю день, когда мы познакомились. Я надеялся забыть тот вечер. И все шло хорошо, пока она как тайфун не ворвалась в мою жизнь. И я упустил момент, когда мое сердце стало оживать, снова наполняться человеческими чувствами. Видимо та ночь значила гораздо больше, чем я думал. Но дело не только в Николе. Маленький мальчик, сын, чья жизнь может оборваться в любой момент, придала смысл моей пустой жизни, и я уже не хочу лететь в пропасть как делал раньше все эти годы.

Не знаю есть ли у неё чувства ко мне. Не думаю, что она влюбилась в меня с первого взгляда. Клянусь, она возненавидела меня после того, как я ушёл из отеля, использовав её. В любом случае между нами не может быть ничего. Всё настолько сложно, что я сам не могу разобраться в происходящем. Но я чувствую, как нас притягивает друг другу, мы словно под воздействием гравитации, противится которой не может ничто на этой Земле. А может, я это придумал и выдаю желаемое за действительное. С годами я научился считывать эмоции людей и их поведение. Наши жесты, мимика всегда выдают подсознательное. Опущенный взгляд, полуулыбка, молчание. Она обижена, но готова быть ближе.

Наша ночь самое лучшие и одновременно самое худшие, что могло произойти с нами, потому что я переспал с кучей девушек и напрочь забывал их имена, но о Николе никогда не смогу забыть. Я привел её в отель не потому, что не мог совладать с собой. Можно было найти другую девушку, но в ней было нечто старомодное: плавные движения, мягкая улыбка, скромный взгляд. Весь вечер делал вид будто она пустышка, и Никола не противилась. Никакого флирта, она не пыталась соблазнять. Меня тянуло к ней, к простой и заурядной официантке. Но это желание сшибло меня с ног и расплющило словно я оказался под снежной лавиной. После всё стало другим. Я узнал вкус её губ и помнил запах. Лучше бы не вспоминал никогда. Боюсь, мне теперь никогда его не забыть.

Я почти допил бутылку. Нужно выспаться, завтра утром поеду в больницу, хочу рассказать Серафиму кто я. Не хочу больше тратить время зря. Попробую начать всё сначала.

Никола

В дни, полные ожидания, мне по–прежнему было страшно, и колесо чудовищных мыслей накатывало с новой силой, как только ночь опускалась над городом. Это было самое напряженное время в моей жизни. В присутствии Серафима мне удавалось держаться стойко, но порой трудно было себя сдерживать: меня выворачивало от отчаяния. Казалось, позади дни безудержного страха, бессонных ночей и море пролитых слёз, но даже во сне я проваливалась во тьму, из которой нет выхода. Все следующие дни я старалась вытеснить страх. Несмотря на то, что операция прошла успешно, костный мозг стал приживаться и не было признаков отторжения. Говорить о полном исцелении – слишком рано. Раз за разом я повторяла: не думай, всё будет в порядке. Только провалившись в столь желанный сон, мне становилось легче. Поспать несколько часов, не просыпаясь – непозволительная роскошь.

Мне казалось, болезнь идёт за нами по пятам. Сейчас она спряталась, притаилась и ждёт подходящего момента, чтобы вернуться. Но Серафим с каждым днём набирал всё больше сил. Один раз в день выходили на прогулки. Наконец–то отрастают реснички и на голове появился пушок из волос. Анализы стали лучше. Впервые за неделю он поел нормальную еду, а не только яблочное пюре, и довольно долго спал не просыпаясь.