– Неужели ты готова ехать в морг? – недоверчивопереспросила Настя. – Ты же в отпуске все-таки.

– А почему нет? Морг ничем не хуже других мест. Всеравно Стасов на работе, Лиля в школе, а я свободна, как птица. Впрочем, можетбыть, я даже по фотографии тебе скажу, что это не она.

Вернулся Коротков, держа в руке свернутый из бумаги кулечек,куда добросердечные коллеги по одной-две ложечки отсыпали ему кофе.

– Вот, – гордо сказал он, протягивая Настекулечек, – в трех местах отоварился. А ты всегда в моих способностяхсомневаешься, неблагодарная.

– Я не сомневаюсь. Сейчас выпьем с тобой кофе и поедем.

– Куда это? – недовольно насупилсяКоротков. – Я целый день в разъездах провел, дай дух-то перевести. Да ивремя уже девятый час.

– Поедем мы с тобой, Юрик, к нашему общему другуСтасову и его любимой жене Татьяне. Очень может быть, что Татьяна виделаШирокову за несколько часов до смерти.

– Вот это да! – выдохнул Коротков. – Стоиттолько мне выйти из комнаты, как обязательно что-нибудь случается.

* * *

Лариса Томчак и Анна Леонтьева были знакомы много лет, нопо-настоящему близкими подругами так и не стали. И не то чтобы этому что-томешало или они не нравились друг другу, просто в сближении не былонеобходимости. Они регулярно перезванивались, благо поводов для этого быломножество, поскольку мужья последние годы работали вместе.

Жена Стрельникова Алла тоже была их общей приятельницей, нотолько в тот период, пока сам Стрельников еще жил с ней вместе. После того какон ушел от жены и стал всюду возить с собой Любу, Ларисе и Анне пришлось резкоперестраиваться. Алла нравилась им обеим, она была зрелой умной женщиной, ихровесницей, а Люба, которая была моложе их почти на двадцать лет, казалась имдевчонкой, с которой даже поговорить не о чем. Детский сад, одним словом.

Труднее было, конечно, Ларисе, потому что Томчак иСтрельников в свое время купили соседние дачные участки. Приезжая на дачу, Ларисапочти всегда встречалась с Аллой Стрельниковой и каждый раз с замиранием сердцаждала вопросов о новой возлюбленной Владимира Алексеевича. Собственно, делобыло не в самих вопросах, а в том, что за этими вопросами стояло. «Мы с тобойбыли хорошими приятельницами, мы почти дружили, а теперь ты с легкостьюотказалась от меня и принимаешь в своем доме моего мужа с новой бабой. Неужелиты не испытываешь неловкости, глядя мне в глаза?»

Лариса неловкость испытывала. И была безмерно благодарнаАлле за то, что та никаких вопросов не задавала и вообще ни на что не намекала.Она вела с Ларисой Томчак отвлеченные разговоры о жизни вообще, о политическойобстановке, о телевизионных передачах, о любовных историях общих знакомых и оспособах засолки огурцов и капусты на зиму. Алла Стрельникова была бесспорносильной и незаурядной женщиной, умеющей не показывать истинных чувств и неставить собеседника в тяжелое положение. Владимир ушел от Аллы два года назад,и все эти два года Лариса Томчак и Анна Леонтьева не уставали удивляться, какможно было оставить Аллу ради Любы. Это же небо и земля! Алла – редкостнаякрасавица, одна из тех женщин, которые с годами делаются все болеепривлекательными, ибо прожитые годы накладывают на тонкие черты лица печатьгрустной тайны и иронической улыбки. Мало того, что умная, привлекательная иумеет себя держать так, что с ней в любом обществе не стыдно показаться, такеще и одевается как картинка. Вкус безупречный, чувство стиля…

А Люба была попроще, и это еще мягко сказано. Хорошенькая,милая, спору нет, но с по-настоящему красивой Аллой ни в какое сравнение неидет. И держать себя не умеет, любая эмоция, любая мысль на лице написана,читай не хочу. Когда в былые времена друзья с женами собирались все вместе,жены принимали участие в разговорах наравне с мужьями, ибо были полностью вкурсе всех дел в институте, хорошо понимали, чем отличается учебно-методическаяразработка от научной, а диссертационный совет – от ученого совета. Люба женичего этого не понимала, но поскольку ей тоже хотелось поучаствовать в беседе,то выглядело это смешно, а порой даже глупо. Не говоря уж о том, что онаумудрялась, например, являться в институт в сарафане с открытыми плечами. Тыкто такая? Если ты считаешь себя женой ректора, то будь любезна одеваться соответствующимобразом, на тебя же студенты смотрят. А если ты никто, то и делать тебе здесьнечего.

Дамы в душе относились к Любе Сергиенко снисходительно ичуть насмешливо, но, разумеется, внешне никак этого не проявляли. Во-первых,они были хорошо воспитаны, а, во-вторых, их мужья, Вячеслав Томчак и ГеннадийЛеонтьев, раз и навсегда расставили точки над i: Володя – их близкий друг, иони убедительно просят своих жен вести себя интеллигентно, ибо оценивать иосуждать чужую личную жизнь неприлично.

Впервые что-то вроде сочувствия шевельнулось в их душе,когда они узнали, что Любина подруга Людмила Широкова заняла ее место возлеСтрельникова. Но сочувствие было пока еще слабеньким, шаталось на тонкихподгибающихся ножках, потому что казалось, что с самой Любой все очень даже впорядке. Не зря же она не вернулась вместе с Милой, стало быть, что-то еедержит за границей, что-то более сильное, чем любовь к Стрельникову. Догадка оромане с состоятельным турецким бизнесменом выглядела в тот момент более чемубедительной, тем более Мила эти домыслы хотя и не подтверждала впрямую, но ине опровергала. И только после возвращения Любы все встало на свои места. Онастала для Ларисы и Анны объектом не только сочувствия, но и покровительства иопеки. Они винили в случившемся как «подлую разлучницу» Милу, так и самогоСтрельникова, хроническая нелюбовь к которому уже переросла к тому времени вненависть, и потому готовы были защищать девушку при любых обстоятельствах.

Иногда Лариса и Анна собирались вместе просто для того, чтобы,как они сами говорили, «расслабиться». Процесс расслабления состоял в том, чтоони делали друг другу массаж лица и помогали подкрасить волосы и ресницы,подправить специальными щипчиками форму бровей, а потом лежали, нанеся на кожулица косметические маски. Сегодня они тоже занимались наведением молодости икрасоты. Они уже смыли с лица засохшую маску из минеральных грязей Мертвогоморя, нанесли на кожу питательный крем и снова прилегли, ожидая, пока кремвпитается. Обе они уже знали, что Мила Широкова погибла, но обсуждали эту темукрайне осторожно, словно прощупывая почву перед каждым следующим шагом.

– Как ты думаешь, Анюта, это очень дурно, что мне еесовсем не жаль? – начала Лариса.

– Да нет, – равнодушно ответила Леонтьева, –почему ты должна ее жалеть? Красивая хищница, хватает все, что плохо лежит. Онасвой конец заслужила. Доблядовалась.

– Ты думаешь, ее убил один из случайных любовников?

– Уверена. И совсем не обязательно, чтобы этот любовникбыл случайным.

– Ты хочешь сказать..?

От неожиданности Лариса приподнялась с мягкого дивана иуставилась на приятельницу, которая по-прежнему лежала, закрыв глаза, свыражением безмятежности на блестящем от жирного крема лице.