– Вам это действительно интересно?

– Конечно.

– Точно не знаю, но когда я думаю об этом, передо мнойвозникают два пути, две дороги в разные концы, и я еще не уверена, какую именновыберу.

– А куда эти дороги ведут? – Он был заинтригован.

– Первая – та, по которой иду сейчас. – Онаоглянулась по сторонам. – Голливуд, актеры, рестораны, красивые вещи… моякарьера… фильмы… огромная слава. – Фэй говорила вполне откровенно. –Больше, чем сейчас…

– А вторая? – Он мягко взял ее за руку. –Куда ведет она, Фэй?

Ей казалось, все вокруг исчезло, плавно опустился занавес.Она смотрела ему прямо в глаза.

– Вторая – совсем другая – муж, дети. Жизнь вдали отвсей этой шумихи, больше похожая на ту, которую я знала девочкой. Я, конечно,не могу точно представить себе это, но такой вариант возможен, если захочу… Номне трудно на такое решиться. – Она честно посмотрела на Варда.

– А вы не думаете, что можно совместить оба пути?

Фэй покачала головой.

– Очень сомневаюсь, они исключают друг друга.Посмотрите, как я работаю. Встаю в пять, ухожу в шесть. Дома появляюсь нераньше семи-восьми вечера. Какой мужчина способен это вынести? Я не видела ниодного голливудского брака, длившегося более двух-трех лет. Мне бы хотелосьсовсем иного, если бы я решилась, конечно.

– Чего же, Фэй? Она улыбнулась.

Странный разговор для третьего свидания, но ей казалось, чтоона тысячу лет знает его, и у него тоже возникло подобное ощущение. Да, онивиделись только третий раз за три дня, но нить, связавшая их два года назад, завремя разлуки стала прочнее и теперь связывала их крепче, чем если бы онивстречались целую вечность. Фэй снова задумалась.

– Наверное, выйти замуж и всю жизнь прожить с мужчиной,которого люблю и уважаю, и, конечно, чтобы были дети.

– Сколько? – уточнил Вард, и она сноварассмеялась.

– Ну, по крайней мере, двенадцать. – Теперь пришлаее очередь подшучивать над ним.

– О, так много… Бог мой… А как насчет пяти-шести?

– Возможно.

– Похоже, меня бы устроила такая жизнь.

– И меня, но пока я не могу ее себе представить. –Фэй вздохнула.

– А насколько важна для вас карьера?

– Не знаю. Я потратила на нее целых шесть лет, и теперьсложно все бросить… А может, и нет. – Вдруг Фэй рассмеялась. – Ещенесколько таких фильмов, как нынешний, и, может быть, я действительно всеброшу. – Она щелкнула пальцами, и Вард взял ее за руку.

– И я бы хотел, чтобы вы все это однаждыбросили. – Его лицо вдруг стало серьезным, и она испугалась.

– Почему?

– Потому, что я люблю вас, и мне по душе второй путь.Первый ведет к одиночеству, я думаю, вам и самой это известно. – Фэймедленно кивнула и посмотрела на Варда. Похоже, он делает ей предложение? Неможет быть. Она не знала, что сказать, и просто медленно высвободила руку.

– Вы только что вернулись домой, Вард. А здесь теперьвсе по-другому… – Ей хотелось разубедить его. Он слишком торопится… Ипотом, они едва знакомы… Они оба все еще под магией той давней встречи навойне, но пора возвращаться к реальности.

Он снова взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Я вполне серьезно, Фэй. Я никогда не чувствовал того,что сейчас. И понял это в первую же минуту, когда мы встретились наГвадалканале. Просто тогда я не имел права этого сказать. И знал, что назавтраменя могут убить. Но я жив, я дома, вы – самая невероятная женщина в моейжизни…

– Перестаньте! – Она казалась встревоженной, иВард хотел обнять ее, но не осмеливался, во всяком случае не посреди ресторанас фоторепортерами, которые наверняка где-то прячутся и горят желанием сделатьотчет об увиденном. – Вы меня совсем не знаете, Вард. Только видели, как ядва часа выступала перед солдатами… Потом мы часа полтора говорили… Теперь вывернулись, и мы два раза встретились… – Ей хотелось отговорить его, покане поздно. События развивались чересчур стремительно. Но как же ее тянуло кнему… Так не бывает. Или бывает? – Все быстро, Вард.

– Что именно? Я слишком быстро сказал, что люблю вас?Возможно. Но это так, Фэй. Я люблю вас, и давно.

– Это иллюзия.

– Нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил. Умная, реалистичная,практичная, честная, теплая, интересная, красивая. Вам плевать на то, что пишутгазеты, вы делаете что хотите и как хотите. Много работаете. Вы самая славнаяженщина, которую я когда-либо встречал, и, что еще важнее, вы очень хорошоделаете все, за что беретесь – именно благодаря тем качествам, которые я ужеперечислил… И если я не вытащу вас отсюда и в ближайшие пять минут не поцелую,то сойду с ума, Фэй Прайс, так что замолчите, или я поцелую вас прямо здесь!

Фэй встревожилась, но не улыбнуться было невозможно.

– А вдруг вы месяцев через шесть возненавидите меня?

– Почему?

– Например, не понравятся мои привычки? Вард, вы незнаете меня, а я не знаю, какой вы.

– Вот и прекрасно. Тогда надо узнавать друг друга. Ивообще пора перейти на «ты». Ты согласна?

Фэй, помедлив, кивнула. Вард привлек ее к себе, ни на что необращая внимания.

– Я не отступлюсь и буду приставать к тебе до тех пор,пока ты не скажешь «да». – Он удовлетворенно вздохнул, осушил бокалшампанского, поставил на стол и взглянул на Фэй. – Хорошо?

– А если я скажу «нет», это имеет какое-то значение?

– Никакого. – Улыбка была неотразима – она ужеполюбила ее – в глубоких голубых глазах плясали игривые искорки. Ему невозможнопротивостоять, да и зачем? Фэй просто хотела, чтобы они оба вели себя разумно.

У нее и раньше бывали романы, хотя, надо признаться, ни одинмужчина не походил на Варда. Однако Фэй не хотела стать еще одной героинейгазетных колонок, которые влюблялись, объявляли о помолвках, затем об ихрасторжении, и это становилось привычным делом; они постепенно превращались встарых, потрепанных голливудских проституток. Фэй же серьезно относилась кподобным делам, и это особенно нравилось Варду. Вообще-то ему нравилось в нейабсолютно все, и было похоже, что и ей в нем тоже, но Фэй не собиралась сразууступать, и уж, конечно, не через три дня.

– Ты невозможен.

– Я знаю.

Он был вполне доволен собой, потом вдруг обеспокоеннонаклонился к ней.

– А тебя не смущает, что я не работаю?

– Нет, если можешь позволить себе такую роскошь. Норазве тебе самому не скучно, Вард? – Интересно, чем он занят все дни. Фэйстолько лет работала, что ей было трудно представить, как это так – играть втеннис, ходить на ланчи и ничего не делать. Кошмарная скука! Однако Вард непроизводил впечатления тоскующего человека.