и А. С. Пушкин, собиравший материалы для своей «Истории Пугачевского бунта». Тогда же поэт помог, как сейчас говорят, в продвижении на рынок «Словаря достопамятных людей русской земли».

В мае 1836 года Дмитрий Николаевич был назначен Виленским губернатором, а в 1838 году был отозван и причислен к Министерству внутренних дел. Затем он состоял членом совета этого министерства (1839) и членом департамента уделов (1840), а в 1841 году пожалован в тайные советники.

За это время он подготовил труд «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов» (4 части, СПб., 1840–1841), на издание которого государь пожаловал 2000 рублей. Этот труд переиздаётся по сей день и является наиболее полным на эту тему. Там читатель найдёт биографии многих выдающихся личностей, деятельность которых имеет отношение к истории Украины: Миниха и Ласси, Кирилла Разумовского, Петра Румянцева, Николая Репнина, Григория Потемкина, Александра Суворова.

6 февраля 1850 года Д. Н. Бантыш-Каменский скончался в Петербурге. Прах его покоится в Москве, в Донском монастыре, рядом с отцом, первой женой и другими родственниками. Ни служба, ни литературные труды его не обогатили, и на погашение его долгов император Николай I пожаловал 10 000 рублей.

Михаил Остроградский: стал академиком, но «остался по характеру тем же хохлом»

24 сентября 1801 г. в имении Пашенное Кобелякского уезда Полтавской губернии в дворянской семье родился выдающийся русский математик Михаил Васильевич Остроградский. Впервые в своей истории Малороссия явила миру гения мирового масштаба

Старосветский помещик выходит в мир

Родился Михаил Остроградский в семье небогатой, но, по меркам Полтавщины, вполне родовитой и уважаемой. Среди его предков по отцовской линии были казачьи сотники и миргородский полковник, а по материнской – гетман Данило Апостол. Но к моменту перевода старшины в русское дворянство Остроградские были в небольших чинах. Доказать дворянство им не составляло никакого труда, а вот получить земли и крепостных…

В общем, жили сытно, но скромно. Имение панов Остроградских отличалось от хат окрестных пейзан только тем, что к мазанке было пристроено на крыльце две колонны. Кроме этих мелких, как бы сейчас сказали, понтов на входе в дом под соломенной крышей дворяне отличались от своих и окрестных мужиков тем, что желали любой ценой дать своим отпрыскам образование. А ещё лучше, чтобы их потомство обучилось наукам бесплатно. Для этого надо или быть бедным, или умело бедность изображать.

Недаром автор оперы «Коза-дереза» Николай Лысенко был внуком родной сестры нашего героя: в этой семье искусством выжимать из бедности преимущества владели в совершенстве.

Остроградский

И отдал Василий Остроградский своих сыновей учиться не в дорогое заведение, а в полтавский пансион для бедных дворян, который держал отставной майор Иван Котляревский. Тот самый, который был автором «Енеиды, на Малороссійскій языкъ перелиціованной».

В пору раннего детства Михаила Полтава только свыкалась с ролью губернского города, а бывшая старшина уже укрепилась в своём ощущении неотъемлемой части российского благородного сословия. И к этому были все основания. Среди первых российских министров было два местных уроженца – Виктор Кочубей и Дмитрий Трощинский, одним из популярных пиитов считался Василий Капнист. И все они для Миши Остроградского – просто соседи, чуть более успешные, чем его папаша.

И в пансионе, и в гимназии будущий академик не отличался какой-то особой тягой к учёбе. В 1814 г. его знания по девятибалльной системе были оценены так: по математике – 5, по истории и географии – 6, по метафизике и нравственной философии – 6, по французскому и немецкому языкам – 1. Уроки латыни гимназист Остроградский вообще не посещал. О нем даже было сказано в конце года: «препятствует к продолжению успехов всего класса».

Котляревский заворожил его рассказами о своей военной службе и подвигах сына лучшего друга, полтавского судьи Паскевича. Мальчик ждал, когда же и ему придёт время становиться офицером. Чтобы этот на зависть всем соседям здоровый бугай не начинал службу в нижних чинах, отец еще на десятом году жизни записал его в губернские регистраторы, ведь в губернской канцелярии были все свои. Хлопец учился, чины увеличивались, и в 1816 году коллежский регистратор и по совместительству гимназист М. В. Остроградский уже подал в отставку. «Сало и чины нужно заготавливать впрок», – считал предусмотрительный Василий Остроградский.

В гимназии Миша проучился только три года, и, уступая просьбам сына, в 1816 году Василий Иванович повез сына в Петербург пристраивать в один из образцовых полков. Но по дороге Остроградские заехали в Харьков. И там брат матери подростка Прокофий Устимович уговорил их, что Мишу ещё рано приучать к муштре, пусть для начала поучится в университете.

Так и получилось. Опять же, благодаря знакомствам он был принят без аттестата сначала вольнослушателем, а затем и студентом. Так уж сложилось, что из всех положенных документов об образовании у тайного советника Михаила Васильевича Остроградского было лишь решение об избрании академиком. Но об этом ниже.

Одиссей становится Циклопом

В Харькове Михаил Васильевич был определен на квартиру адъюнкта университета М. К. Робуша. Сохранились два письма домовладельца отцу Остроградского. Мы приведём два небольших отрывка из них, которые характеризуют успешность учебных занятий молодого Остроградского.

«…В течение всего года приобрёл весьма хорошие успехи в науках, в российской словесности, в истории и географии и ещё в некоторых предметах, и на всех экзаменах получил весьма хорошие одобрения. Вследствие сего г-н ректор университета сказал мне, что он будет произведён к 30-му сего августа в студенты университета…», – писал он летом 1817 года.

А в декабре Робуш сообщал Василию Ивановичу: «… Михайло Васильевич у нас примерный студент университета, ведёт себя весьма скромно и беспрестанно занимается науками и с большим успехом…».

Кто б мог подумать, что так сложится!

Более того, у Михаила абсолютно не состоялась дружба с «зелёным змием». Тарас Шевченко записал в своём дневнике (на чистом русском языке, замечу!) в 1857 году:

«Я лично и хорошо знал гениального математика нашего О. (а математики вообще люди неувлекающиеся), с которым мне случилось несколько раз обедать вместе. Он, кроме воды, ничего не пил за столом. Я и спросил его однажды:

– Неужели вы вина никогда не пьёте?

– В Харькове еще когда-то я выпил два погребка, да и забастовал, – ответил он мне простодушно.

Немногие, однако ж, кончают двумя погребками, а непременно принимаются за третий, нередко и за четвёртый, и на этом-то роковом четверике кончают свою грустную карьеру, а нередко и самую жизнь».

В первые полтора года, проведённые