Вольтц не был дураком, он просто ошибся, полагая, чтосильнее дона Корлеоне. Ему намекнули, что он заблуждается. Несмотря набогатство, связи с президентом и дружбу с главой ФБР, какой-то итальяшка —импортер оливкового масла может приказать, чтобы его, Вольтца, убили. И онсделает это. За то, что не дал Джонни Фонтена роль в фильме. Невероятно. Неимеют права люди так действовать. Это сумасшествие, это значит, что ты неможешь распоряжаться своими деньгами, быть хозяином в своей фирме. Это в сто разхуже коммунизма. Надо все это разрушить. Этого нельзя допустить.

Вольтц позволил врачу накормить себя слабым снотворным.Когда пришло успокоение, он начал мыслить более трезво. Больше всего егопотрясло то безразличие, с которым этот человек, дон Корлеоне, приказалуничтожить коня с мировым именем, стоимостью шестьсот тысяч долларов! И этотолько начало. Вольтца охватил страх. Он думал о своей жизни. Он богат. Емудоступны самые красивые женщины в мире. Его принимают короли и королевы. Онживет полной жизнью и обладает всем, что могут дать деньги и власть. Надо бытьсумасшедшим, чтобы ради каприза жертвовать всем этим. Что он может поделать сКорлеоне? Он дико засмеялся, а врач с беспокойством посмотрел на него. Еще однаинтересная мысль пришла ему в голову. Ведь он превратился в посмешище, и наулицах на него станут показывать пальцами. Это заставило его как можно скорееотдать необходимые распоряжения. Слуги и врач поклялись, что будут молчать. Вгазетах поместили сообщение, что скаковая лошадь Хартум умерла, заразившись вовремя переправки ее из Англии. Ее останки были погребены в тайном месте натерритории усадьбы. Спустя шесть часов, Джонни Фонтена позвали к телефону:режиссер фильма просил его прийти на работу в следующий понедельник.

В тот же вечер Хаген отправился к дону Корлеоне дляподготовки важной встречи с Виргилием Солоццо. Дон позвал старшего сына, иСонни Корлеоне, с удлинившимся от усталости тяжелым лицом купидона, стоял уокна и прихлебывая, пил воду из стакана. «Он наверняка продолжает развлекатьсяс Люси», — подумал Хаген. Еще одна забота.

Дон Корлеоне сидел в кресле и пыхтел сигарой «ди нобили». УХагена всегда была припасена пачка таких сигар. Он пытался убедить дона перейтина гаванские сигары, но тот утверждал, что они вызывают у него боль в горле.

— Нам известно все, что мы должны знать? — спросилдон.

Хаген раскрыл папку.

— Солоццо придет к нам за помощью, — сказалон. — Он попросит защиты от закона и минимум миллион долларов. В видекомпенсации мы получим часть доходов, но никто не знает, какую именно. КСолоццо перешло семейство Татаглия, и они, возможно, тоже получат долю. Речьидет о наркотиках. У Солоццо имеются связи в Турции, где выращивают мак. Сырьеон переправляет в Сицилию. С этим нет проблем. В Сицилии у него имеется заводпо изготовлению героина, а в случае необходимости он может вместо героинаизготовлять морфий. Завод в Сицилии защищен со всех точек зрения. Трудностьзаключается в переправке товара в Штаты и его распространение. Еще существуютпроблемы с основным капиталом. Миллион долларов на дереве не растет.

Дон Корлеоне нахмурился. Когда речь шла о делах, он не любилнапыщенности. Хаген продолжал:

— Они зовут Солоццо Турком. На то имеются две причины.Он прожил долгое время в Турции, и говорят, что у него там жена и дети.Во-вторых, говорят, что он очень ловок в обращении с ножом. Солоццо оченьспособный человек и сам себе господин. Дважды сидел в тюрьме: в Италии и вСоединенных Штатах, и известен полиции, как торговец наркотиками. Это нам наруку: его прошлое и тот факт, что он стоит во главе дела, никогда не позволятему дать показания против нас. Сейчас он женат на американке и имеет от неетроих детей. Он прекрасный семьянин и сумеет спокойно вынести любое наказание,если будет уверен в том, что о его семье позаботятся.

Дон затянулся сигарой и спросил:

— А что ты скажешь, Сантино?

Хаген знал, что скажет Сонни. Сонни не терпелось принятьучастие в крупной операции, и это было подходящим случаем.

Сонни отхлебнул виски:

— В этом белом порошке масса денег, — сказалон. — Но это и опасно. Кто-то может загреметь в тюрьму лет на двадцать. Ябы предложил участвовать только в защите их от закона, но не приниматьнепосредственного участия в операциях, и тогда это будет великолепной идеей.

Хаген с удовольствием посмотрел на Сонни.

— А ты, Том, что ты думаешь по этому поводу?

Том говорил искренне. Он уже понял, что дон откажет Солоццои был убежден, что один из тех редких случаев, когда дон не продумал дело доконца.

— Говори, Том, — подбадривал Хагена дон. —Даже советник-сицилиец не всегда соглашается с боссом.

Все засмеялись.

— Я считаю, что ты должен сказать «да», — сказалХаген. — Тебе известны только факты, лежащие на поверхности. Но важнейшийиз фактов заключается в том, что в наркотиках кроется более крупный денежныйпотенциал, чем в любом другом деле. Если мы не войдем в дело, войдут другие,возможно, — семейство Татаглия. Огромные доходы помогут им накопитьбольшие силы, и их «семейство» станет сильнее нашего. В конце концов нас станутпреследовать и отнимут все, чем мы сегодня обладаем. Чего бы они не делали, мыне должны от них отставать. Становясь сильнее, он превращаются для нас вреальную опасность. Сейчас в наших руках азартные игры и профсоюзы, и насегодняшний день это лучшее капиталовложение; но завтра принадлежит наркотикам.Я думаю, что мы либо принимаем участие в этой операции, либо подвергаемопасности все, что у нас есть. И мы почувствуем это, если не сегодня, то черездесять лет.

Казалось, что речь Хагена произвела глубокое впечатление надона. Он вынул сигару изо рта и промямлил:

— Это, разумеется, самое главное. — Он вздохнул ивстал. — В котором часу я должен встретиться с этим безбожником?

Хаген ответил с надеждой в голосе:

— Завтра в десять утра.

Быть может, дон все же согласится?

— Я хочу, чтобы вы оба присутствовали навстрече, — сказал дон.

Он встал, потянулся и похлопал сына по плечу:

— Поди поспи немного, Сонни. Ты плохо выглядишь. Берегисебя, не всегда будешь молод.

Сонни, которого отеческая забота дона вывела из глубокогозабытья, задал вопрос, все время вертевшийся на языке у Хагена:

— Ну так что же, отец, каким будет твой ответ?

Дон Корлеоне улыбнулся:

— Пока я не слышал, какие проценты они предлагают икаковы их остальные условия, я ничего не могу сказать. Кроме того, я хочупродумать данный мне здесь сегодня совет. Вы знаете, я не из тех, кто делаетдела на скорую руку.