— Не знаю, — растерялся Колчин.

— У него была язва — такое возможно?

— Значит, он все-таки был болен?

— Я спрашиваю, а не утверждаю. Ему давали молоко? Хотя да,вы же не знаете. Нет, Федор Алексеевич, ничего более конкретного по протоколувскрытия я сказать не могу. Мне нужен сам покойник, иначе все это вздор.

— Ничего более определенного вы мне сказать не можете? —разочарованно спросил Колчин.

— По этим протоколам — нет, — твердо ответил Шварц. — ВМинске тоже работают не дилетанты. Они очень тщательно провели вскрытие. Я недумаю, что они пропустили какие-то вторичные признаки.

— Его могли убить? — просто спросил Колчин, уже не смотря набумаги.

— Конечно, могли, — удивился Шварц. — Могли просто задушить.Подушкой накрыть — и все. Правда, в этом случае остались бы явные признакиудушья и насильственной смерти. Могли дать ему какое-то лекарство. Стенкижелудка немного раздражены, он принимал какое-то лекарство перед смертью. Такчто это вполне возможно.

— А есть такие лекарства, которые не оставляют видимыхследов?

— Сколько угодно. У нас в соседней лаборатории специалистыразработали целую дюжину совершенно смертельных лекарств и ядов, не оставляющихникаких следов.

— А где сейчас эта лаборатория?

— Закрыли, — громко ответил Шварц, снял очки, протер ихплатком и тихо добавил: — А вообще-то я слышал, что ее восстановили в Службевнешней разведки. Им такая лаборатория очень нужна.

— Я могу туда обратиться официально?

— Думаю, да, если они не полностью засекретили эти работы.Но у вас ведь есть все необходимые степени допуска. Они вам все и покажут.

— Спасибо большое. — Колчин заторопился к выходу.

У себя в кабинете он получил сообщение, что свидетельМагомедов уже не проживает по прежнему адресу. А вот Умарова работникам милициинайти удалось, и они вручили ему повестку на сегодняшнее число для явки в ФСК.

До прихода Умарова было еще два часа, и Колчин отправился встоловую выпить кофе и успокоиться. Бахтамова и Иванченко убрали одним способомпо заранее разработанному сценарию. Это не вызывало никаких сомнений. БорюКоробова попытались убрать за его вчерашнее проникновение в компьютер. Кому-тоне понравилось его внимание к группе «Рай». Значит, нужно спокойно, методичноизучить всех членов этой группы. Кто из них может представлять интерес, бытьключом к решению этой задачи? Там все профессионалы и все — без работы. Какстранно, они ушли в отставку почти все вместе, с интервалами в несколько дней.Конечно, замученный своими проблемами, следователь Салтанаев никогда не найдетавтомобиль, сбивший Коробова. Он наверняка был угнан за полчаса до совершенияпреступления. Но здесь, в ФСК, сам Колчин может найти тех, кто пытался убрать Коробова,если, конечно, все это не его домыслы. Бориса могла сбить случайная машина,какой-нибудь пьяный лихач, который просто испугался ответственности и трусливоскрылся. Но почему тогда он так профессионально действовал, словно хотел сбитьименно Коробова? Нет, его версия правильная. За всем этим кто-то стоит.

Подполковник Колчин не знал, что, пока он сидел в столовой,в его кабинете, в здании Федеральной службы контрразведки, двое неизвестных ужеустановили подслушивающие аппараты, вмонтировав их последовательно в телефоны ипод столом следователя. Он еще больше удивился бы, если бы узнал, что эти двоебыли старыми проверенными сотрудниками ФСК, проработавшими в этом учрежденииуже много лет.

Уже в шестом часу к Арчилу в офис привезли двух ярко накрашенныхдевиц. Их, видимо, предупредили, куда и зачем везут, потому что обеих биламелкая дрожь. Обе понимали: одно неосторожное слово, и они навсегда потеряютвозможность работать по своей специальности из-за обезображенного лица илипереломанных ног.

Арчил невозмутимо и спокойно глядел на обеих, внушая им ещебольший страх. Отпустив всех своих головорезов, он оставил только Манучара иДронго. По просьбе последнего беседовать с девушками должен был только Дронго.

— Мы все рассказали, Арчил, — испуганно произнесла старшаяиз девушек, высокая шатенка по имени Тамара, — клянусь тебе, все правда.

Другая, стройная блондинка лет двадцати, которую всеназывали Ликой, просто молчала, испуганно озираясь.

— Видимо, сказали не все, — веско произнес Арчил, — сейчасеще будете говорить.

— Скажите, пожалуйста, — Дронго были противны и эти девицы,и покровительственный тон Арчила, — в ту ночь вы были вместе с Ревазом?

— Да, — кивнули девушки, — мы же говорили.

— Сколько он вам заплатил? — спросил Дронго, незаметновозвращая их на профессиональные темы.

— По двести баксов, — ответила Тамара.

— Вперед платил?

— Вообще-то мы его хорошо знаем, но взяли вперед.

— Вы что-нибудь пили в его номере?

— Шампанское. — Отвечала пока только Тамара. Ликапредпочитала наблюдать за говорившими.

— Он взял вас из «Метрополя»?

— Там наше место, — удивилась Тамара, — мы там всегдакантуемся, весь город об этом знает.

— Вы до этого встречались с Ревазом Гогия?

— Да, по-моему, два раза. — Она была удивлена идиотскими, наее взгляд, вопросами, но спорить не смела, откровенно отвечая своемусобеседнику.

— Вас было пятеро. Правильно?

— Сначала было четверо, потом нашли Лику, и стало пятеро.Ребята настаивали, чтобы Реваз увел нас двоих.

— А он не хотел сразу двоих?

— Откуда я знаю, наверное, не хотел. Просто один из ребятбыл с нами с двоими, он и кричал все время, чтобы Реваз взял нас двоих.

— Что было потом?

— Потом пошли к «Савою» пешком, всей компанией. Реваз ещешвейцару деньги дал — кажется, полтинник «зелеными». После этого поднялись вего номер.

— Дальше, — требовательно произнес Дронго.

— Что дальше? — немного разозлилась Тамара. — Дальше былото, что обычно. Мы трахались, а утром ушли.

— Когда вы ушли?

— Часов в восемь, кажется. Он еще спал.

— И больше ничего не было?

Лика вздрогнула, но Тамара уверенно ответила:

— Ничего.

— Теперь послушайте меня внимательно. Дело в том, что РевазГогия был импотентом. Он приезжал лечиться в Москву, — спокойно начал Дронго.