Нет? О миссис Дженерал, спросите камень ирешетки Маршалси! О миссис Дженерал, спросите модистку, которая учила ее своемуремеслу, и учителя танцев, который давал уроки ее сестре! О миссис Дженерал,миссис Дженерал, спросите меня, ее отца, чем я обязан ей; и выслушайте мойправдивый рассказ о том, какова была жизнь этой скромной маленькой девушки ссамых ранних лет!

Ни о чем подобном не взывал мистер Доррит. Онпоглядел на миссис Дженерал, которая сидела на своем месте, прямая, как всегда,натягивая твердой рукой бразды Приличий, — и произнес глубокомысленно:

— Ваша правда, сударыня.

— Это не значит, прошу заметить, — продолжаламиссис Дженерал, — что Фанни, на мой взгляд, не нуждается ни в какомнаправляющем воздействии. Но в ней по крайней мере есть материал — я бы дажесказала, слишком много материала.

— Сударыня, не соблаговолите ли вы несколько —кха — разъяснить свою мысль, — сказал мистер Доррит. — Мне не совсем понятно,как это в моей старшей дочери — кхм — слишком много материала? Какого материала?

— Фанни, — отвечала миссис Дженерал, — склоннаиметь свое мнение о многих предметах. Благовоспитанные люди не позволяют себеиметь свои мнения, и во всяком случае не высказывают их вслух.

Опасаясь показаться недостаточноблаговоспитанным, мистер Доррит поторопился заметить:

— Вы совершенно правы, сударыня.

На что миссис Дженерал ответила своимбесстрастным, лишенным всякого выражения тоном:

— По всей вероятности.

— Но ведь вам известно, сударыня, — сказалмистер Доррит, — что мои дочери имели несчастье лишиться матери в самом нежномвозрасте; и что поскольку мои права наследника большого состояния были признанылишь недавно, я, как человек небогатый, хоть и сохранявший всегда свою гордостьджентльмена, вел довольно — кха-кхм — уединенную жизнь, которую и они со мнойразделяли.

— Я это знаю, — сказала миссис Дженерал, — ине упускаю из виду это обстоятельство.

— Сударыня, — продолжал мистер Доррит, — засвою дочь Фанни, при столь мудром руководстве и при таком примере, какой теперьвсегда перед нею…

(Миссис Дженерал закрыла глаза.)

— …я спокоен вполне. В ней есть гибкость иуменье приноравливаться к обстановке. Но вот моя младшая дочь, миссис Дженерал,причиняет мне серьезное беспокойство. Должен вам сказать, что она всегда быламоей любимицей.

— Подобным пристрастиям, — сказала миссисДженерал, — трудно подыскать объяснение.

— Кха — в самом деле, — согласился мистерДоррит. — В самом деле. Так вот, видите ли, сударыня, меня очень огорчает итревожит, что Эми, если можно так сказать, выпадает из нашей общей жизни. Онане любит выезжать вместе с нами, ей не по себе среди наших гостей, у нас и унее, видимо, совершенно разные вкусы. Иными словами, — с судейскойвнушительностью резюмировал мистер Доррит, — нужно прямо сказать: с Эми — кха —что-то неладно.

— Но, может быть, — сказала миссис Дженерал,обмакнув кисточку в лак, — это следует отнести за счет новизны положения?

— Прошу простить, сударыня, — с живостьювозразил мистер Доррит. — Едва ли это положение так уж ново для дочериджентльмена, даже если он в свое время — кха — был несколько стеснен всредствах — несколько стеснен — и если она выросла в — кхм — в уединении.

— Справедливо, — сказала миссис Дженерал. —Справедливо.

— Таким образом, сударыня, — продолжал мистерДоррит, — я вас побеспокоил (он произнес это с ударением и даже повторил,словно предупреждая, вежливо, но решительно, что возражений не должно быть), явас побеспокоил для того, чтобы обратить ваше внимание на это обстоятельство ипросить у вас совета.

— Мистер Доррит, — сказала миссис Дженерал. —За то время, что мы находимся в Венеции, мне несколько раз пришлось беседоватьс Эми на тему о светском лоске. Она мне призналась, что Венеция поразила ее. Яна это заметила, что поражаться вообще не следует. Я кстати напомнила ей, чтознаменитый мистер Юстес[8], которого можно назвать классиком туризма, довольносдержанно отзывается об этом городе; в своей книге он сравнивает Риальто сВестминстерским и Блекфрайерским мостами[9] и отдает решительно предпочтениепоследним. После сказанного вами нет нужды говорить, что мои аргументы невстретили пока должного отклика. Вы оказали мне честь, спросив моего совета.Мне всегда казалось (если это заблуждение с моей стороны, надеюсь, оно мне небудет поставлено в вину), что мистер Доррит привык пользоваться большимвлиянием среди окружающих.

— Кхм — сударыня, — сказал мистер Доррит, —мне в свое время пришлось стоять во главе довольно — кха — многолюдногосообщества. Вы не ошиблись, предполагая, что я — кхм — имею в этом смысленекоторый опыт.

— Рада слышать, — сказала миссис Дженерал, —что мои предположения подтверждаются. С тем большим основанием я позволю себерекомендовать мистеру Дорриту самолично поговорить с Эми и высказать ей, что ондумает и чего желает. Будучи его любимицей и безусловно испытывая к нему самуюглубокую привязанность, она не может не поддаться его влиянию.

— У меня у самого была такая мысль, сударыня,— сказал мистер Доррит, — но я — кха — опасался, не сочтете ли вы это — кхм…

— Вторжением в мою область, мистер Доррит? — слюбезной улыбкой подсказала миссис Дженерал. — Нет, нет. пожалуйста.

— В таком случае, сударыня, — заключил мистерДоррит, звоня своему камердинеру, — я с вашего позволения тотчас же пошлю заней.

— Мистеру Дорриту угодно, чтобы яприсутствовала?

— Если у вас нет других дел, вы, может быть,не откажетесь задержаться на несколько минут…

— Само собой разумеется.