– Пилат, ну как ты можешь все время думать только о еде? – удивился сроут. – Нам, можно сказать, уже недолго осталось, пора бы вспомнить, чего хорошего или плохого мы сделали за свою жизнь, а тебе лишь бы утробу набить.

– Еда меня всегда успокаивала, – проворчал пес, – и на голодный желудок я не умею думать о душе.

Сроут вздохнул и отвернулся.

От скуки они промучались до полудня. Солнце заглядывало через крошечное окошко, пуская желтых зайцев на серые каменные стены, а узники жестоко страдали от ничегонеделанья.

– Теперь мне даже хочется, чтобы меня казнили, хоть какое-то развлечение! – уныло пробормотал Пилат. – Боже, как жрать хочется! Они что, решили уморить нас голодом?

– Мне даже есть не так хочется, как пить, – вздохнул Ирвин.

– А мне хочется и то и другое, – сроут слонялся из угла в угол, стараясь хоть чем-то себя развлечь.

– Интересно, а сроуты вкусные? – Пилат с интересом поглядывал на Фантуса.

– Мы ядовитые, – ехидно усмехнулся он. – Так что не надейся.

– Совсем, совсем?

– Ага, три дня поноса и смерть.

Ирвин подтащил единственный в подвале низенький пенек к окну, взобрался на него и постарался выглянуть наружу.

– Фантус, иди сюда.

Ирвин взял сроута на руки и поднял повыше. Фантус зацепился когтями за камни, подтянулся и выглянул в окно.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил пес.

– Вокруг никого нет, а прямо под окном стоит стражник, – сообщил он. – Ирвин, ну-ка подтолкни меня еще немного, хочу плюнуть ему на голову.

– Не стоит, – юноша опустил его на пол, – незачем осложнять наше положение.

Ирвин сел на пенек и задумался. Пес со сроутом ходили из угла в угол, по очереди вздыхая. Вскоре за дверью послышалась какая-то возня, загремели засовы, двери приоткрылись и в подвал заглянула чья-то голова в остроконечной шапке.

– На закате вас казнят! – радостно сказала голова.

– А еду нам принесут, в конце концов?! – завопил Пилат.

– А зачем? – Голова исчезла и дверь закрылась.

– Действительно, зачем? – пробормотал сроут. – Весело, весело…

– Нет, неужели все это правда и я не сплю? – возмущался Пилат. – Неужели все так нелепо и закончится?

– Жаль, что я не пошел к себе домой, – вздохнул сроут, – жаль…

– Что уж теперь говорить, зато нам было весело втроем… Нет, нет, я не хочу умирать! Я еще так молод!

– Прекрати истерику, Пилат, может еще не всё потеряно…

– Не всё?! Ты слышал, Фантус? Мой хозяин редкостный оптимист!

– Да, действительно, перестань вопить, чему быть, того не миновать.

Демонстративно повернувшись ко всем спиной, Пилат улегся на высохшие сети, и продолжил горевать молча.

– Интересно, существует все же эта Шандола или нет? Хотя бы знать, что не напрасно положили жизни на ее поиски.

– Не знаю, Фантус, не знаю, – Ирвин прилег на сети рядом с Пилатом, – сердце мне подсказывает, что она есть.

– Скоро это уже не будет иметь никакого значения! – буркнул пес.

Солнечные дорожки на полу постепенно становились короче и бледнее – наступал вечер.

– Нет, это ужасно! – Пилат вскочил на ноги и снова принялся метаться по подвалу. – Как жаль, что некого выдать и тем самым заслужить помилование!

– Пилат, ты еще и предатель? – ужаснулся Ирвин.

– Еще какой! Но на этот раз мне явно не повезло! Предавать некого, военных секретов я не знаю… о, горе, мне горе!

Он упал на пол и закрыл лапами глаза. За дверьми снова послышалась какая-то возня, и сердце Ирвина забилось часто-часто… Сроут гипнотизировал дверь своими огромными голубыми глазищами, словно заранее хотел узнать, что же там происходит.

– Нет! Нет! – простонал Пилат. – Не хочу умирать, жизнь так прекрасна!

– А ну, пропустите! Негодяи, хамы, плебеи! – послышался чей-то знакомый голос. – Разойдитесь, предатели, шпионы, мошенники!

– Самсунг великий… – прошептал пес. Он сорвался с места и забарабанил лапами по двери. – Самсунчик, миленький, спаси нас!

Двери распахнулись и, расталкивая стражу, в подвал ворвался Самсунг.

– Друзья мои! – воскликнул он. – Я так сожалею о случившемся!

На этот раз на Самсунге была роскошная одежда, вся сплошь расшитая золотом и драгоценностями, а вместо нелепой шляпы на голове красовался обруч с крупными зелеными камнями. Черные волосы Самсунга безупречными волнами рассыпались по плечам, и ничто в этом величественном господине не напоминало нелепого огородника с лопатой и громкоговорителем.

– Я все свои слова беру обратно… – пробормотал Фантус.

– Что эти мерзавцы с вами сделали! – воскликнул Самсунг улицезрев жалких пленников. – Ну, ничего, они мне за все ответят! Так обращаться с теми, кто верит в Шандолу! Так же как и я!

– Как мы рады вас видеть, – улыбнулся Ирвин. – Нас собирались казнить на закате.

– Да, да, я знаю, когда мне сказали, что пойманы важные преступники, я не сразу догадался, что это вы, но когда сообщили, что из Антары, сразу же бросился сюда. Пойдемте, пойдемте скорее из этого ужасного подвала!

– Да, да, да, – заторопился Пилат, – что-то мы тут засиделись.

Они вышли на улицу, у тюремных дверей толпился народ.

– Слушайте, вы! – крикнул Самсунг. – Вы посмели дурно обращаться с моими друзьями, и что я теперь с вами со всеми сделаю, даже сам пока не знаю! Но не беспокойтесь, я обязательно придумаю что-нибудь особенное!

– Помилуйте, Самсунг великий! – загудели люди. – Мы же не знали…

– Зато будете знать в следующий раз! Пойдемте, друзья мои.

– Ха! – важно сказал Пилат и, высоко подняв голову, пошагал за Самсунгом.

Дворец Самсунга оказался большим, белым и роскошным. Перво-наперво, друзья были тщательно вымыты и насухо вытерты. Не подлежащая реставрации одежда Ирвина была отправлена на помойку, а взамен ему выдали новые сапоги, штаны и рубашку.

– Самсунг великий просит вас пожаловать к ужину, – сказал слуга, когда друзья заканчивали приводить себя в порядок.

– Сейчас идем, – сроут рассматривал себя со всех сторон в большом зеркале, и отражение ему очень нравилось. – Поторопитесь, ребята, не хорошо заставлять ждать нашего старого приятеля.

Он сделал ударение на словах «старый приятель» и при своем маленьком росте умудрился посмотреть на слугу свысока.

Их проводили в великолепный просторный зал, где был накрыт стол, во главе которого восседал Самсунг. Рядом с большим столом накрыли маленький столик для Пилата.

– Присаживайтесь, друзья мои, угощайтесь.