Вика

Когда они с Андреем въезжали летом в квартиру на Просвещения, они не знали, как уже через пару месяцев станут здесь мерзнуть. В сентябре, поняв, что липкая бумага на сифонящих окнах не спасет, они испугались: а что же будет зимой? Из-за постоянного переохлаждения она стала чаще болеть, приходила в «Балтику» с красным носом. Они решили снимать отдельное жилье, но все, что потянули, — это квартирку на Просвещения. И то пришлось торговаться. Когда они увидели это жилье, Андрей шепнул: «Давай уйдем, это же кошмар». Но Вика отмахнулась. «Что это за запах? Это что, моча?» — спросила она хозяйку. «Не блажите, — ахнула та, — нет никакого запаха». — «А таракана, значит, тоже нет?» — Вика показала на прусака, который стыдливо лез в прореху в линолеуме. В общем, цену снизили.

Кирилл не говорил напрямую, что Вика и Андрей — пара жалких неудачников, которые, даже объединив усилия, могут позволить себе лишь такую страшную стылую квартиру на краю географии, но что он думает, и так было понятно. Он долго не появлялся у них, или и правда был занят, или что-то демонстрировал. Даже на новоселье не пришел, отговариваясь: «Я никого из гостей не знаю». Это следовало понимать: «Я никого там знать не хочу». Кирилл и правда был бы инородным объектом на этом сборище, где обсуждали книги, кинокартины, выставки.

Она почитывала книги, о которых постоянно говорили приятели Андрея, и смотрела нудные фильмы, которые они хвалили, — чтобы им нравиться; а еще она искренне хотела смекнуть, что они нашли во всем этом. С удивлением поняла, что ничего такого уж мудреного в этих книжках нет. Просто некоторые люди любят сложно говорить о простых вещах.

Когда Кирилл, наконец, приехал, жилище, как назло, выглядело особенно жутко — вчера у них была очередная вечеринка. Она испугалась, что брат без слов схватит ее за волосы и увезет домой, давая по дороге пинков под зад, но он отреагировал стойко. Немного покочевряжился, заглянул туда и сюда, спрашивая: «А это у вас что?», «Вы в этот туалет не боитесь заходить?». Потом попросил чаю. Она извинилась, что в доме нет ничего сладкого, но взгляд Кирилла сказал: я вижу, у вас вообще ничего нет. И, черт побери, так оно и было. Спать они ложились, обнявшись покрепче и набросив на себя все хозяйские одеяла, чтобы согреться.

Когда она съезжалась с Андреем, брат предупредил ее, чтобы помощи от него она больше не ждала. Кормить ее должен Андрей, и за жилье платить тоже, раз она захотела самостоятельности с ним. Она довольно беспечно ответила, что они справятся, хотя от этих слов брата сомнение поселилось в ней. Переезд перестал казаться таким уж веселым приключением. Она всеми силами показывала Кириллу, что они справляются, но брат, конечно, понимал, как в действительности обстоят дела.

Андрей просил, чтобы она уволилась из «Балтики». «В резюме ты что потом напишешь? — ругался он. — Что в совершенстве владеешь навыками черного риелтора?» Ей тоже было что сказать про его работу, но она, в отличие от него, молчала. Должность директора по продажам оказалась не такой сладкой, как ей рисовалось сначала. Из журнала Андрей приносил копейки, а все билеты на выставки и концерты доставались ему от спонсоров, партнеров и рекламодателей, позволить себе эти развлечения на свою зарплату он не мог бы. А то, что ему приходилось терпеть в офисе, его оклада не стоило. Дамы его, о которых он так весело рассказывал, на поверку оказались не безобидными болтушками, а законченными суками. Постоянно Андрею приходилось брать на себя часть их работы, при этом его вызывали к вышестоящему начальству, чтобы потыкать носом в низкие продажи. Начальником он был только на бумаге, по факту должность у него была «получающий по шапке».

С дамами нужно было что-то делать. У одной беспросветно болел ребенок, и на работе ее видели только время от времени. Другая сама была хворая. Не нужно было обладать острым аналитическим умом, чтобы понять, что их походы по врачам по времени четко совпадают с отчетными собраниями и разбирательствами. У третьей дома шел перманентный ремонт, о котором она говорила как об апокалипсисе. Четвертая, по косвенным признакам, кокетничала с Андреем, угощала его постоянно, видите ли, чем-то. И у всех, разумеется, клиенты были как на подбор, брехливые и подлые, что мешало дамам выполнять план. А начитывали за низкие показатели Андрею. Но вместо того, чтобы жестко карать своих колотушек, он задерживался, чтобы обзвонить их клиентов и заполнить их таблицы. Сам приходил часто поздно, уставший, опустошенный. На ее вопросы, почему бы сотрудницам не отдавать ему часть своей зарплаты за причиненные ими неудобства или почему бы вообще не набрать новых, лишь грустно улыбался.

Взорвалась она в день своего рождения. С утра Андрей обрадовал ее, у него сегодня намечается аванс, и она истратила все деньги, что у них были, на праздничный стол. Званы были и ее, и его друзья, и, конечно же, Кирилл. Андрей пришел, сильно опоздав, — бледный, усталый, всклокоченный. Подарил ей несколько компакт-дисков. Шепнул, извиняясь, что без цветов, — с авансом не получилось, деньги поделили «между теми, кому они нужнее — у кого есть дети». Она вонзила ногти себе в ладонь, глубоко вдохнула и улыбнулась. Андрею, значит, деньги без надобности! Взгляд Кирилла, которым он посмотрел на диски, доконал ее. Положив их на коробку с мобильником, подаренным братом, она напомнила себе, что у нее все-таки праздник. Весь вечер из последних сил шутила, всем подливала, даже танцы устроила, когда гости напились. На следующий день она явилась к Андрею на работу. В самой яркой своей куртке, высоких сапогах и с красными губами — такой наряд подчеркнет ее воинственность. Там она, игнорируя удивленные взгляды Андрея, уселась в кресло, сказав: «Не обращайте внимания, я тут тихо посижу, подожду Андрея, мешать не буду», и закинула ногу на ногу. Среди женщин началось волнение. Дамочки бросали на нее из-за компьютеров трусливые взгляды. Наконец она дождалась — самая полненькая, очкастая, прокашлявшись, вежливо спросила Андрея, не сложно ли ему будет внести в ее файл данные по клиентам, с которыми она сегодня общалась, и отправить его вечером начальству — ей нужно отвести сынишку в поликлинику, у него опять болит ушко. Вика встала, оправила куртку, улыбнулась. «К сожалению, у нас с Андреем на сегодня уже есть планы, — сказала она тоже вежливо, — мы, знаете ли, тоже давно хотим заделать сынишку, но у Андрея времени на это вечно нет, приходит поздно и измотанный. Ну, вы понимаете». И подмигнула дамочке.

Нашатырь не потребовался, ни мамаша, ни Андрей в обморок не упали. Тетенька не посмела огрызнуться, смирилась, сдалась. Выражение лица у нее было такое… Правда, стоило заявиться сюда раньше.

Андрей

И в-третьих. От заочницы нужно успеть смыться вовремя и аккуратно. Если ты не рассчитываешь на нее после освобождения и не намерен столкнуться с ней и всеми ее фантазиями на твой счет лицом к лицу, расстанься с ней до того, как тебя выпустят. Иначе ваш красивый роман начнет тебя напрягать. Чем ближе дело к освобождению, тем умнее ты должен быть. Выбери из благовидных предлогов наиболее подходящий и, вооружившись им, отшей ее. Приревнуй даму или заяви, что вы не сошлись характерами. Хочешь — произнеси правду: с тобой было весело, но ты девочка умная, сама понимаешь — на этом мы с тобой расстанемся. В общем, ты уже хорошо ее к этому моменту знаешь и сам что-нибудь придумаешь. Лично он уже «отчислил» двух.