Алена слегка ответила на поцелуй, который, впрочем, тоже быллегким и ни к чему не обязывающим: поцелуй-знакомство, поцелуй-разведка… можетбыть, а может и не быть…

Алексей тихонько вздохнул, оторвавшись от нее, а онаулыбнулась и подумала, что никогда в жизни у нее еще не было так холодно надуше после поцелуя, как сейчас. Вообще-то она знала, что представляет собойдовольно пылкую и порой не в меру заводную штучку, да и целоваться оченьлюбила, но сейчас ничто не шевельнулось в глубине души, холодной и ленивой. ИлиАлена слишком уж ощущала себя, так сказать, при исполнении? И ведь нельзя былосказать, что Алексей ей не нравится! У нашей героини частенько случалисьспонтанные такие, скорострельные романчики с людьми, которых она знала гораздоменьшее количество времени и с которыми обменялась гораздо меньшим количествомслов, прежде чем отправиться с ними в постель – отправиться к обоюдномуудовольствию. Здесь же создавалось впечатление, что и Алексей повинуется невнезапно вспыхнувшему желанию, а словно бы хочет непременно с Аленойпомириться, опасается, что задел ее своей отповедью и она сейчас обидится,уедет домой и оставит его наедине с его проблемами.

Но если так, значит, в глубине души он и впрямь страшитсявозникших проблем, без всякого притворства.

Опомнись, несчастная! Зачем ему притворяться? Кажется, напочве написания столь огромного количества детективов – ведь уже штук двадцатьпять наваляла, кабы не больше! – ты разучилась воспринимать людей адекватно,тебе всюду видятся какие-то злоумышленники, словно вахтеру, прослужившему век вКонторе Глубокого Бурения и стоящему теперь на страже входа в общественныйтуалет типа сортир.

Да нет, вахтеры тут ни при чем. Ты воспринимаешь оттенкиповедения Алексея именно так, как их должна воспринимать одинокая, никого нелюбящая и никем не любимая женщина, давно уже утратившая веру в мужскоебескорыстие и благородство. Но ведь это только твои проблемы, зачем женавешивать их на Алексея, у которого и своих довольно?

– Ну, вот и «Шаховской», – сказал Алексей, останавливаямашину на подъеме улицы Пискунова к Покровке. – Добрались ровнехонько черезпятнадцать минут. Подождите проявлять свою эмансипацию – я вам помогу.

Он выбрался вон, распахнул Аленину дверцу, подал ей руку.

– Ну, с Богом! – сказал снова, как говорил давеча во дворе.И, придерживая ее под руку, поднялся на крыльцо Дома актера, которому ипринадлежал ресторан «Шаховской», названный так, как известно, в честьзнаменитого театрального деятеля, князя Шаховского, который во времянаполеоновского нашествия уехал в Нижний и провел там некоторое время вкомпании с Николаем Михайловичем Карамзиным, к слову сказать.

Алексей взялся за ручку стеклянной двери, но тотчас отпустилее, усмехнулся и сказал:

– Ух ты, нас встречают!

Дверь открылась, и на крыльцо вышел молодой человек леттридцати, широкоплечий, крепкий, хотя и не слишком высокий, русоволосый, сточеным серьезным лицом и холодноватыми серыми глазами. Чуть улыбнулся:

– Приветствую, Алексей Сергеевич. С днем рождения вас!Поздравляю, желаю и всякое такое.

– Спасибо, Ванька.

Алексей обнял парня, похлопал по плечу.

– Слушайте, Алексей Сергеевич, – спросил тот, отстраняясь, –Галка правду говорила, что вы забыли про вечеринку и приехали праздноватьдомой?

– Ну, – с некоторым смущением покосился на него Алексей, –что-то в таком роде и впрямь приключилось. Заработался, понимаешь. И вообще,забывчивость свойственна людям после достижения ими определенного возрастногорубежа. Уверяю тебя, и ты того тоже не минуешь. Но ладно, не будем о грустном.Лучше познакомьтесь. Алена, это мой, судя по всему, будущий сын. Знакомство сдочерью вам еще предстоит, а пока вот ее жених. А это, Ванька… ты понимаешь,Алена – моя… так сказать… знакомая.

– Иван, добрый вечер, – улыбнулась Алена, подавая руку,которая была осторожно принята, но не сжата – просто полежала в теплой ладони ибыла отпущена на волю.

– Здравствуйте, Алена, – с холодноватой приветливостьюответил Иван, быстро обшаривая ее взглядом с головы до ног. – Будем знакомы.Вы, извините, не обидитесь, если мы с Алексеем Сергеевичем на минуточкууединимся? Очень нужно ему буквально два слова сказать.

– Конечно, пожалуйста, – кивнула Алена. – Я тем временемпомою руки.

Она вошла в холл (ни тот, ни другой из мужчин непозаботились открыть перед ней дверь, а немедленно уставились друг на друга) исвернула налево, в туалет. Моя руки, причесываясь, подкрашивая губы (как нилегок был их с Алексеем первый – хотя очень может быть, что и последний! –поцелуй, а все же помада смазалась), Алена придирчиво разглядывала своеотражение. Хорошее зеркало, хорошее освещение – такие вещи женщина начинаетзамечать и ценить, перешагнув сорокалетний рубеж, не раньше! – и вполнекрасивое, еще довольно молодое лицо, отражающееся в нем. Приятно размышлять,понравилась она Ивану или нет. А ведь, пожалуй, да! Конечно, такая задача нестоит, ей вовсе не обязательно расположить в свою пользу Алексеевых «детишек»,но все же приятно нравиться, видеть восхищение в мужских глазах.

Тем более молодых.

После расставания с тем, кого она любила, но кто не любилее, Алена с обостренным вниманием ловила признаки интереса к себе, особенно состороны молодых людей, поскольку тот мужчина был именно что молод, очень молод.И Алена не упускала случая лишний раз убедиться в том, что может им нравиться.Сами-то они ее уже не волновали, не влекли – та любовь, вполне достойнаязваться роковой, очень многое выжгла в ее сердце, такое впечатление, что Аленавообще лишилась способности любить, – но интерес с их стороны был ей оченьприятен. Так вот именно этот очень приятный, очень льстящий ей интерес онаразглядела в глазах Ивана. Он очень хорошо контролировал выражение радушногоравнодушия, словно бы приросшее к его лицу, но был миг, когда маскасоскользнула – и Алена разглядела жадность в его глазах, ту раздевающуюжадность, которая оскорбляет женщин нравственных, ну а безнравственным (вроденашей героини) весьма льстит.

А впрочем, за каким чертом ей сдался чужой жених?! У нее исвой есть, пусть фиктивный и временный, зато более подходящий по возрасту… Какуныло, как бесконечно уныло звучит эта фраза!

Старательно улыбаясь, Алена вышла из дамской комнаты, но вхолле обнаружила одного только Алексея, находящегося, что было видно с первоговзгляда, в последнем градусе белого каления.

– Что случилось? Что-то с вашей дочерью? – быстро спросилаАлена.

– С чего вы взяли? – буркнул Алексей. – Почему вы такрешили?