Поскольку именно в эту комнату Алексею и его сыну вряд лимогло понадобиться, то понятно, к кому относился вопрос.

Правда, Алена совсем недавно ее посетила и делать ей тамбыло вроде бы нечего, но очень уж выразительный взгляд бросила на нее Галя. Этобыло явное приглашение выйти и поговорить. Прояснить отношения.

Выяснять отношения Алена по жизни терпеть не могла, однакопрояснять их – это всегда пожалуйста. Поэтому она неспешно встала, увиделабеспокойство в глазах Алексея, успокаивающе улыбнулась ему, перевела взгляд наИвана, не то смутилась, не то обрадовалась все тому же, мягко говоря,заинтересованному выражению, с которым смотрел он, и вслед за Галей вышла иззала.

Ну, так и следовало ожидать, что у барышни терпения нехватит ждать слишком долго: едва дверь захлопнулась, приглушая мелодиюбожественного Пьяцоллы, раздававшуюся в зале, как Галя с воинственнымвыражением повернулась к Алене:

– Ну? Донесли уже папашке?

– Значит, я не ошиблась, это и в самом деле вы, Анжела! –усмехнулась Алена. – А ведь у меня были, если честно, сомнения. У менявообще-то плохая зрительная память, подумала, что случайное сходство, опять якого-то с кем-то перепутала. А вы мне подтверждение – на блюдечке с голубойкаемочкой. Спасибо, Анжела!

Разумеется, никаких сомнений у нее не было: второй такойпопки, как у Гали-Анжелы, других таких блеклых глаз просто не найти если не вмире, то уж в Нижнем Новгороде точно, но ничего, пусть барышня подергается! Такей и надо!

Выражение лица Гали было более чем забавным. Выходит, онасама себя выдала, как та унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла?

– Ч-черт… – прошипела она. – Ладно, теперь вы точно знаете.Ну и что намерены делать? Скажете отцу?

– Посмотрю на ваше поведение, – спокойно сказала Алена.

– В каком смысле? – вскинула Галя брови. – А, понимаю. Небуду ли вмешиваться в ваши с папенькой отношения? Не устрою ли вам скандал сбитьем посуды: это мой отец, и я его никому не отдам? Так, что ли? То естьмолчание ваше – за одобрение мое? Нет уж, торг здесь неуместен. Шантажироватьменя вы не сможете: я ведь с Ашотом на маршрутке ездила по заданию редакции.

– Что?

– Что слышали. Вы что, подумали, я и правда кондуктор изавтопарка? Да ничего подобного! Я журналистка. Готовлю большой материал оработе нижегородских маршрутных такси. Ну и изучаю проблему изнутри. Собираюконкретные детали, которые невозможно выдумать. Понятно вам?

Алена задумчиво посмотрела на рисковую барышню.

Что такое конкретные детали, нашей писательнице было оченьдаже понятно. Она эти самые детали обожала и из любви к ним частенько совершалапоступки, которые, с точки зрения человека нормального, казались бы не просточудными, но порою идиотскими и даже аморальными. Скажем, поход в публичный домдля богатых дам под видом клиентки… Зато какой роман Алена потом написала последам этого похода, какой замечательный, забойный романчик![3]

Но Бог с ним, с романчиком. Главное, что Алена вполне моглапонять журналистку, которая совершила бы такой экстремальный поступок, какустройство на работу в автопарк, ради хорошего материала. Но, глядя на Галю,она готова была вскричать, совершенно как Константин Сергеевич Станиславский:«Не верю!»

Разумеется, кричать она не стала, а проговорила нормальнымчеловеческим голосом:

– Материал, значит, готовите? А для какой газеты?

– Для нижегородской вкладки «Аргументов и Фактов»! – свызовом ответила Галя, она же Анжела.

– Серьезно? – ахнула Алена. – Ну, классно, вам повезло, недля какого-нибудь бульварного листка трудитесь, а для уважаемой газеты! Кстати,у меня там знакомая работает, Наташа Долгова. Знаете такую?

– Я пока не в штате, каждого-всякого знать не могу, –усмехнулась Анжела. – Только хочу туда устроиться, а пока стажерка. Этоиспытательный материал, понимаете? Если статья получится хорошая, меня возьмутна постоянную работу. Поэтому я стараюсь из всех сил, иду на все! Ясно вам?

– Еще как! – задумчиво кивнула Алена. – Мне все теперьсовершенно ясно. Например, что вы врете как сивый мерин. Или в данном случаеправильней будет сказать – как сивая кобыла?

– Что?! – так и взвилась Галя.

– То самое, – хладнокровно усмехнулась Алена. – Вас кто наработу взять собирается, курьер Ваня Пупкин? Как вы можете делать материал длягазеты, мечтать устроиться туда – и не знать фамилии главного редактора? НаташаДолгова – именно что редактор нижегородской вкладки «АиФ»! Так что врете вы всенасчет вашего журналистского интереса, врете! И не пытайтесь меня разубедить,потому что я прямо сейчас могу Наташе позвонить – у меня есть ее телефон, мывместе на шейпинг ходим и вообще состоим в отличных отношениях – и узнатьнасчет стажерки Анжелы Стахеевой. То есть Галины, Галины Стахеевой, конечно!

Глаза вышеназванной… о, теперь это была не стоячая болотнаявода, а крутой кипяток! Алена даже посторонилась чуть-чуть, чтобы не ошпарило.

– Строго говоря, – продолжила она, – дело не только вНаташе. Я сразу поняла, что вы врете. Будь это только журналистское задание, выне боялись бы открыться отцу.

– Нет, боялась бы! – воскликнула Галя, похоже, даже неотдавая себе отчета в том, насколько нелепо звучит тут сослагательноенаклонение. Еще одна гирька на чашу с надписью «contra»… – Боялась бы, потомучто он этого ни за что не одобрил бы. Устроил бы скандал… Вот я и скрывала.

– Продолжаете упорствовать в своем вранье? – снисходительнопоглядела на нее Алена. – А Константин Сергеевич по-прежнему кричит: «Не верю!»

– Какой Константин Сергеевич, вы что, рехнулись? – почти сужасом уставилась на нее Галя.