Здесь, в новом здании, не было громкой связи. Дежурная,приняв звонок, сама поднималась с первого этажа на второй, где находилиськомнаты отдыха, и осторожно стучалась в дверь именно той комнаты, где спалабригада, которой предстояло отправиться на выезд. Ушел в прошлое хриплый ревдинамика, будившего всех – и кому надо ехать, и кому не надо. Наталья Ивановнатолько удивлялась, почему раньше никто до этого не додумался: прийти, постучатьв дверь, тихо позвать… Дежурные, правда, жаловались, что по лестнице туда-сюдабегать приходится, но ничего, терпели.

– Да встали, встали мы, – пробормотала Наталья Ивановна,зевая, и включила лампу у изголовья. Фельдшеры, Иван и Катерина, водитель Костябыстро обувались, накидывали куртки. Каждой бригаде была отведена особаякомната, без деления на мужские и женские. Все равно спали не раздеваясь. Налицах медиков, конечно, не отыщешь особого восторга, но это и не мрачные,исполненные отвращения к жизни физиономии, которые бывают у обычных людей,разбуженных среди ночи, – профессиональная привычка всегда вскакивать в полной боевойготовности!

– Что там у нас? Какой повод? – спросила Наталья Ивановна. –«Белку» кто-то поймал?

На профессиональном языке этим словом обозначают белуюгорячку.

– Да вроде «белки» нет, но прочего – всего понемногу, –зябко кутаясь в платок (от недосыпу всегда знобит), пробормотала дежурная. – Ипопытка суицида, и мания преследования… Так домашние сказали. Тяжелейшаядепрессия. Женщина пятидесяти лет.

– Понятно, – вздохнула Наталья Ивановна.

Да, возраст проблемный! Причем чем проще среда, в которойэти женщины живут, тем с большей легкостью они с этими проблемами справляются.Ну ей-богу, сорокапяти-пятидесятилетняя бухгалтерша или продавщица, она же –бабушка, свекровь, по совместительству и теща, живущая с половиной своеймногочисленной фамилии, а то и со всей в полном составе в трехкомнатной(хорошо, что не в двухкомнатной!) хрущобе, гораздо легче перейдет роковойвозрастной рубеж, чем какая-нибудь светская дама или, как это теперь называется,бизнес-леди. Эти-то на роковых сороковых и таких же пятидесятых споткнутсясовершенно железно, ведь прекрасные дамы сей возрастной категории прежде всегосклонны преувеличивать «дефектность» своей внешности (по сравнению ссупербогатыми отлакированными девицами из журнала «Космополитен»). И какследствие у них формируются, выражаясь профессиональным языком,реактивно-депрессивные и ипохондрические переживания («я стала толстая, седая истрашная», «жизнь прошла зря», «отныне мой удел – быть вечной клиенткойгинеколога-эндокринолога» и т. п.). Ну, а если этот самый роковой рубежсопровождается неприятными телесными ощущениями (приливы крови к голове,головокружения, слабость, обмороки и т. д.), то у таких женщин довольно-такичасто диагностируются разнообразные истерические состояния, а то и более илименее серьезные психические расстройства. Вплоть до попыток прервать течениесобственной жизни, то есть, проще говоря, покончить с собой.

Наталья Ивановна почему-то была почти уверена, что вотэтакую зажиточную заполошную истеричку она и встретит сейчас в квартире 48 вдоме номер 52 б по Ленинскому проспекту. И хотя она знала, что нет для врачаничего глупее, чем строить предположения (и вообще, если тебе не нравитсяработать круглосуточно и быть готовой в любую минуту подняться с постели, идилучше в участковые терапевты… хотя неизвестно, кстати, что хуже: по участкубегать, а потом на приеме сидеть или по вызовам на «Скорой» мотаться), а все жене смогла Наталья Ивановна сдержать легкой усмешки, когда вскоре увидела, чтосовершенно не ошиблась в диагнозе, пусть и поставленном заранее.

Это была дама стройная (стройность ее подчеркиваласьобтягивающими джинсами и стрейчевым черным пуловером с рукавами-раструбами),даже худая, из тех, кого с самыми лучшими чувствами называют жутким словом«подтянутая», что в определенные годы звучит как насмешка, если не как прямоеоскорбление; с подкорректированными жизнью, а когда-то определенно точеными,чеканными чертами смугло-бледного лица; с огромными черными глазами, полуприкрытымисейчас отекшими веками. Видно было, что она много плакала, тушь сохраниласьтолько в виде черных подглазий. И все же сразу становилось ясно: онапринадлежит к той категории женщин, которые следят за собой, как могут, бьютсяза себя, любимую, до последнего мгновения, и эти усилия в обыденной, спокойнойжизни, пожалуй, себя оправдывают, но стоит даме попасть в ситуациюнеуправляемую, неподконтрольную – и замаскированный возраст не просто себявыдает, но мстит сторицей.

В обыденной жизни Наталья Ивановна таким женщинамзавидовала. В нештатных ситуациях – втихомолку злорадствовала над ними. Но,конечно, профессионально себя сдерживала. И сейчас ловко спрятала насмешливуюулыбку при виде седины у корней черных, небрежно забранных заколкой волос.

Ну-ну…

Нижний Новгород, наши дни

– Ну и как ваши впечатления? – спросил Алексей озабоченно. –Знаете, на самом деле мне кажется, все довольно прилично прошло. На ребятишеквы произвели, кажется, очень хорошее впечатление. Я ожидал черт знает чего, ноони были тише воды ниже травы. Особенно Галка меня поразила!

Да уж… Давно, а может быть, и никогда Алене не приходилосьвидеть такой смеси выражений в устремленных на себя женских глазах! Основнымкомпонентом, конечно, было изумление. Да и она сама таращилась на Анжелу не безоторопи. Что бы все это значило? Розыгрыш? Недоразумение? Иван подсел к чужомустолику, и эта отвязная автобусная чокалка вовсе не его невеста, не дочьАлексея? Что только не приходило, вернее, не влетало в голову Алены за этомгновение полного ступора, в который она впала! Однако до ее слуха наконецдолетел голос Алексея, который представил сначала ей дочь Галину, а потом ее,Алену Дмитриеву, представил дочери… И впрямь выходило, что Анжела не кто иная,как его дочь!

Во времена незапамятные Алена очень увлекалась«Санта-Барбарой» (да и разве она одна?), поэтому, само собой, ей не могла неприйти в голову мысль о каких-то близнецах, подкидышах, о патологическомсходстве дальних, не знающих друг друга родственников… А пуркуа бы и не па. Онаи сама в своих детективах и любовных романах не раз отдавала должное этой теме,так что сейчас готова была поверить: Галя – это одно существо, а Анжела –совсем другое, однако выражение глаз Гали было предельно красноречивым.Алексей, видимо, слишком обрадованный тем, что дочь с первой секунды не началашвырять в невесту красивые ресторанные тарелки, то ли не замечал ничегостранного, то ли не хотел замечать, однако Иван так и шнырял глазами то наГалю, то на гостью.

Между тем около столика засуетились официанты, а Галяотодвинула стул и встала:

– Я сейчас вернусь. Никому больше не нужно в дамскуюкомнату?