– В каком смысле?

– Вы знаете, что вы сделали. Теперь, мистер Мейсон, этишантажисты пытаются встретиться с моей дочерью, чтобы потребовать от неедополнительный выкуп.

– Вы говорите, они пытаются с ней встретиться?

– Судя по всему, да. Они звонили ей по телефону.

– Откуда вы знаете?

– Я слышала разговор по параллельной линии.

– И о чем они говорили?

– Позвонивший сказал, что она их предала, а моя дочь решила,что это звонит репортер, или оказалась достаточно умна, чтобы сделать вид, чтоона так подумала. Дочь ответила, что у нее нет никаких комментариев для прессыи она уверена, что человек, который сейчас с ней разговаривает, всего лишьгазетчик, решивший обзвонить всех жителей на берегу озера и притворитьсяшантажистом в расчете, что кто-нибудь из них проговорится и он таким образомузнает, кто стал жертвой шантажа. Она сказала, что глубоко презирает такиеметоды; что, кем бы ни был человек, которому угрожали шантажисты, это его илиее личное дело, и что, по ее мнению, пресса окончательно упала в грязь, копаясьв подробностях личной жизни уважаемых граждан и выплескивая их на страницыгазет; что это самый грязный журнализм, который она только встречала, и что онахочет, чтобы репортер на другом конце линии знал, что она об этом думает.

– А потом? – спросил Мейсон.

– Потом она бросила трубку.

Мейсон сказал:

– Это очень ловкий ход. Он сразу поставил шантажиста воборонительную позицию. Но откуда вы узнали, что вашу дочь шантажируют? Онасама призналась вам в этом?

– Нет, но я знала, что она ненадолго выезжала на озеро нанашем катере. Я знала также, что она искала красную банку из-под кофе. Потом,когда я прочла в газете о найденных деньгах и записке шантажиста, я сразупоняла, что произошло.

– Но вы ей ничего об этом не сказали?

– Нет.

– И она тоже ничего не говорила вам?

– Нет.

– Но вы подслушали ее разговор по телефону? – напомнилМейсон.

– Я подумала, что шантажисты снова попытаются с нейсвязаться, и хотела знать, что происходит.

– И все-таки почему вы решили прийти ко мне?

– Потому, что я думаю, что моя дочь подвергается опасности;потому, что я уверена, что мой муж обращался к вам за консультацией, и потому,что вы играете с огнем, а я хочу, чтобы вы знали, какие подводные камни имеютсяв этом деле.

– И у вас был прямой контакт с одним из шантажистов.

– У меня был прямой контакт с молодым человеком, которыйрешил обратиться ко мне, чтобы не публиковать ту информацию, которая у негобыла.

– Как он собирался ее опубликовать?

– Он сказал, что один из журналов, специализирующийся наскандальной светской хронике, был бы только рад заплатить ему тысячу долларовза эту историю. Вот почему он назначил цену именно в тысячу долларов. Онсказал, что ему нужны деньги и он не хочет опускаться до шантажа и зарабатыватьденьги таким путем, но у него нет другого выбора; однако он предпочитаетполучить эту сумму за то, что скроет информацию, а не за то, что ее обнародует.Это прозвучало весьма убедительно.

– Вы не собираетесь поговорить об этом с вашим мужем? –спросил Мейсон.

– Нет.

– Вы позволите мне рассказать ему об этом?

– Нет. Я просто хочу дать информацию, которая, как мнекажется, может вам пригодиться.

– Вам не приходило в голову, что вы сами, возможно,подвергаетесь некоторой опасности?

– Опасности со стороны шантажистов? – спросила она. –Чепуха! Они трусы, мистер Мейсон. Этот человек получил от меня тысячу долларов,и я думаю, что у него есть напарник, который потребовал три тысячи долларов отмоей дочери. Я полагаю, что все на том и закончилось бы, если бы дело неполучило столь широкую огласку и если бы три тысячи, предназначенные длявымогателя, не попали в руки полиции. Очевидно, вы считали, что имеете делолишь с одним случаем шантажа, направленным против моей дочери. Возможно, при такомдопущении ваши действия были вполне правильными. Но, как теперь видно, вдействительности дело гораздо сложнее, чем вам думалось. Просто хочу, чтобы выправильно оценивали ситуацию.

– Почему вы не хотите поговорить с вашим мужем и рассказатьему всю эту историю? – вновь спросил Мейсон.

– Возможно, – ответила она, – я сделаю это позже.

– Вы знаете, где сейчас находится ваш муж?

– Думаю, сейчас в нашем загородном доме, но ближе к вечеруон должен присоединиться ко мне в городе.

– А ваша дочь?

– Я не знаю, где она теперь, но эту ночь мы собиралисьпровести на озере. Я хочу позвонить ей и попросить приехать в городпереночевать вместе с нами. Поскольку муж будет здесь, я не хочу, чтобы онаоставалась там одна. – Миссис Бэнкрофт взглянула на часы: – У меня еще оченьмного дел. Мне надо торопиться. Всего доброго, мистер Мейсон.

Она встала, спокойная и уверенная в себе, одарила Мейсона иДеллу Стрит улыбкой и направилась к выходу.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – бросилаона и вышла.

Мейсон и Делла Стрит переглянулись.

– Значит, – сказала Делла Стрит, – Харлоу Бэнкрофт думал нео том преступлении и не о тех отпечатках пальцев.

– Но так ли это? – спросил Мейсон. – Конечно, это самыйестественный вывод, но не забывай, что мы имеем дело с очень сложной ситуациейи с двумя шантажистами.

Мейсон забарабанил пальцами по крышке стола. Неожиданнозазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и сказала Мейсону:

– На линии Харлоу Бэнкрофт.

– По поводу нашего звонка? – спросил Мейсон.

– Не знаю, – ответила она. – Герти просто говорит, что он налинии.

Мейсон взял трубку и сказал:

– Здравствуйте, Бэнкрофт. Я пытался связаться с ваминекоторое время назад.

– Я так и подумал, – вздохнул Бэнкрофт. – Я сам хотел с вамиувидеться, но у меня нет времени, чтобы приехать к вам.

– Где вы сейчас?

– В своем летнем доме на озере.

– Вы собираетесь остаться там на ночь?

– Пока не знаю. Но это не важно. Я хочу вам сказать, что явел себя как идиот. Я был эгоистичным и… Ладно, забудем о том, что я говорил.Эта история с шантажом – вовсе не то, что я о ней думал. Это нечто совсемдругое… Я хотел бы поговорить об этом при личной встрече, но… Возможно, мы всев чем-то ошибались. Может быть, на самом деле все обстоит совсем не так, какнам казалось.