Мрак подумал-подумал, это было непривычно — думающий Мрак.Олег привык видеть его действующим, с секирой в руках, с кувшином вина, гневнымили хохочущим, но решения он принимал мгновенно, по озарению, ошибался редко,спинной мозг либо отвечает правильно, либо тупенько молчит… затем жестокое лицодрогнуло в сдержанной усмешке.

— Ошибаешься.

— Уверен? — спросил Олег настороженно.

— Да, — ответил Мрак.

— Думаешь, я с того разу ничего не научился?… Ну, когдамы рушили Башню-два?

Он встал из-за стола, посмотрел в сторону двери. Олег видел,как шелохнулись остроконечные уши оборотня. В доме почти пусто, Каролина ушла вдеревню, Мрак повернулся к Олегу, глубоко вздохнул, напрягся. Кровь бросилась влицо, мышцы напряглись, вздулись, едва не разрывая одежду.

Тело начало удлиняться. Голова медленно вытягивалась, сталаразмером с лошажью, только в широкой пасти блеснули длинные острые зубы. Клыкине помещаются во рту, еще бы, Мрака ни за какие пряники не превратить втравоядное, одежда затрещала и лопнула сразу в трех местах. На месте Мракастоял неведомый зверь, чем-то похож на крокодила, на медведя, но задние лапыкак у уссурийского тигра.

Мрак с трудом переступил с лапы на лапу, пошатнулся, дажезамахал передними, но устоял, затем его фигура так же медленно пошла вниз. Онпревратился в мощного зверя, наподобие дикого кабана, для устойчивости встал навсе четыре, но лапы оставались широкими, а острые когти со скрипом царапнулипаркет.

Он посмотрел на Олега налитыми кровью глазами, хрюкнул,встряхнулся. Олег кивнул, сказал:

— Неплохо… для начала.

Мрак прорычал что-то, но пасть зверя для красивых речей ни кчерту, припал по своей привычке оборотня к земле, а поднялся уже страшнымзверем на толстых, как колонны, лапах. Широкая грудь, огромная голова с острымирогами, однако и здесь остался себе верен: ну никак не может вообразить себя накопытах, снова когти процарапали паркет.

Олег ожидал, что Мрак покажет что-то еще, но тот вернулся всвою старую личину, весь мокрый, со лба бегут ручьи пота. Даже волосы слиплись,грудь бурно вздымается, кровеносные сосуды в глазных яблоках полопались, тамвсе залило кровью, а под глазами повисли тяжелые темные мешки.

— Здорово, — сказал Олег.

— Я бы так ни за что не смог вспотеть.

Мрак что-то прорычал, едва не задохнулся, закинул руки наспинку дивана, отдыхал, как боксер между раундами. Олег сказал вежливо:

— Я понимаю, тебя сейчас надо хвалить и хвалить. Ты ж всамом деле молодец! Этого мы раньше не умели. Но, если честно, Мрак, это несовсем то. А если честно, совсем не то.

Мрак, донельзя гордый и счастливый, возмутился:

— Ну да!… Это ты от зависти!… Ты видел, видел, какие уменя чешуйки были на хвосте?… А гребень?

— Извини, не рассмотрел. Да и не было никаких чешуек.

— Как это не было?

— А так, не было. Ты не сумел…

— Не бреши, — сказал Мрак. Потом спросил:

— Ну хоть гребень-то был?

— И гребня не было, — ответил Олег честно.

— Да, Мрак. Ты научился трансформироваться в любогозверя… Ладно, еще не в любого, но теперь можешь, можешь. Раньше от этого можнобы на ушах ходить целое столетие. Как же, такое достижение! Но сейчас, когдапростые люди чудеса творят каждый день… Понимаешь, это — перестройка неатомарная, а на уровне молекул. Биологическая перестройка, Мрак. Из однойорганики в другую.

Мрак сказал рассерженно:

— И что, другие могут?

— Нет, конечно, — сказал Олег. Добавил:

— Пока что. Но когда-то смогут. Может быть, даже скоро.

— Олег, признайся, ты просто завидуешь! Тебе никогда втакого красивого зверя не перекинуться. А я вот сумел. У тебя и тот старыйптеродактиль какой-то серый да уродливый был. И сейчас ты в такие чудищаперекидываешься, что как будто из старых чуланов вытащили из-под тряпья.Ей-богу, я даже запах нафталина слышал!

— Ладно, Мрак…

— Что, признаешься?

— Ладно, — повторил Олег.

— Тебе надо отликовать, насладиться, привыкнуть. Можетбыть, даже полетать над миром в этом гадком облике.

— Полетать? — повторил Мрак.

— Ну, знаешь… Я, вообще-то, волк, летать как-то нелюблю. Да и некогда. Тарху ведь погано, а она, зараза, сама лампочку… Так чтотебе, вечно недовольная скотина, опять не так?

— Мрак, ты все сделал здорово, честно. Но мирускорился, цивилизация стремительно ускорилась. Вот и мы должны ускориться,чтобы не пришлось заносить за нею хвост на поворотах. Еще пару веков тому сэтим превращением можно бы остановиться, неспешно исследовать, вникать,опробовать все варианты… Но не сейчас. Мрак, ты освоил трансформацию намолекулярном уровне. Но ты не можешь сделать шкуру стальной, вот в чем дело. Ая могу! Это и есть другой принцип. Здесь перестройка уже на атомарном уровне.

Мрак облизнул сухие губы. Привычно насмешливый мужественныйголос дрогнул:

— И как тебе… в этой атомной бомбе?

— У тебя такая же, — ответил Олег педантично.

— У меня, такого вот волосатого?

— Мрак, не прикидывайся… Мы все — атомные бомбы, тольконикто об этом не думает. И все на свете — атомные бомбы, а то и… похуже. Толькоя уже начал этими ядерными процессами управлять, а ты еще ушами ляпаешь, каккит хвостом по воде.

— Что, так громко?

— Нет, по дурному.

— Дурень, он так рыбу глушит. Как динамитом.

— Вообще-то, самок подзывает, — поправил Олегпедантично, — но дело не в этом.

Мрак сказал осевшим голосом:

— Только ты смотри… не нажми красную кнопку. У тебя каксо зрением? Не дальтоник?

— Да я не стал мудрствовать, — ответил Олег, Мракощутил в его голосе смущение.

— Все то же самое. Все двигательные мышцы оставил… ну,почти в прежнем виде. Да что там почти — в прежнем.

Мрак сказал саркастически:

— Ну, жрать песок — это я понимаю, все по-прежнему. Тыи раньше всякое… дерьмо ел, не смотрел, что перед тобой на стол ставят. А какже летать?…

— Ты во сне летал? И я летал. Вот теперь делаю то жеволевое усилие, как если хочу взлететь, и… те мышцы, что достались отптеродактиля, бросают меня в воздух. Они есть у всех, только меня ужеподнимают, а у других даже не трепыхнутся. С остальными… все то же самое.

Каролина быстро и умело нарезала семгу. Тончайшие красныеломти красиво загибались, отваливались под широким острым ножом. Олегпосмотрел, как растет горка этих влажно блестящих деликатесов, в желудкешевельнулось, там голодно квакнуло.