том, что Патриарх Тихон устранился от власти, в связи с чем для ведения церковных дел создается Высшее Церковное Управление (ВЦУ). А Патриарху они подали докладную записку с просьбой о благословении на создание ВЦУ со ссылкой на разрешение Калинина.

Такого благословения Патриарх не дал, а наложил резолюцию, в соответствии с которой просителям поручалось только передать канцелярию митрополиту Агафангелу. Однако органы ГПУ не выпустили последнего из Ярославля, а Патриарха Тихона перевели в Донской монастырь, где содержали его под домашним арестом в полной изоляции от внешнего мира.

При поддержке властей обновленцы выдали разрешение Патриарха на передачу канцелярии за разрешение на создание ВЦУ. На Троицком подворье водворилось самочинное ВЦУ во главе с Антонином (Грановским), захватившее всю документацию и печати высших органов церковной власти.

Во все епархии были разосланы распоряжения, заверенные неким новым ВЦУ, и в российской глубинке многие думали, что это просто новая, в духе времени, аббревиатура Патриархии. В столичных городах афера с подлогом удавалась реже.

В Петрограде живоцерковники сделали попытку привлечь на свою сторону митрополита Вениамина, но тот, не увидев на удостоверениях представителей ВЦУ подписи Патриарха, не согласился ни на какие переговоры, а в воскресной проповеди в церкви предал самозванцев анафеме.

Вскоре в покои митрополита Вениамина явились чекисты с ордером на арест. С ними был и священник Александр Введенский, один из главных идеологов обновленческого движения. По привычке он подошел к владыке за благословением, но митрополит Вениамин остановил его фразой: «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – имея в виду Иудино предательство.

18 июня 1922 года Ярославский митрополит Агафангел обратился с посланием к архипастырям, пастырям и всем чадам Русской Православной Церкви. Он публично заявил, что Патриарх Тихон поставил его во главе церковного управления до созыва Собора, но дела передать ему не смог, «по обстоятельствам, от меня не зависящим». После издания этого послания митрополит Агафангел был арестован.

Донской монастырь, Москва. Современный вид

С 10 июня по 5 июля 1922 года в Петрограде в здании бывшего Дворянского собрания проходил показательный суд «над князьями церкви». Среди обвиняемых был и Петроградский владыка Вениамин.

«Но массы сами по себе не зажигаются ни с того ни с сего на кровь и погром. Массу зажигают „дурные пастыри“, бросая в толпу человеконенавистнические лозунги и разжигая в ней самые темные страсти», – писала газета «Живая церковь», печатный орган обновленцев, подстрекая не церемониться с обвиняемыми.

Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу десять подсудимых. В их числе был и Петроградский митрополит Вениамин, убитый большевиками 13 августа 1922 года.

Все это время Патриарх Тихон находился под строгим арестом в Донском монастыре. По его «делу» полным ходом шла подготовка к публичному процессу, который должен был завершиться вынесением смертного приговора и показательной казнью Патриарха.

Партийная пресса пестрела статьями, в которых Патриарх Тихон выставлялся как жестокий тиран, «Тихон Кровавый», мешавший спасению жизни погибающих от голода, контрреволюционер, пособник иностранных интервентов. Но судебное дело Патриарха Тихона могло повлечь за собой нежелательный международный резонанс. Советское руководство пыталось налаживать внешнеполитические отношения, и громкие скандалы были некстати. Поэтому власти решили пойти на компромисс.

В начале 1923 года Патриарха Тихона перевели из Донского монастыря в тюрьму ГПУ, на Лубянку, где продержали тридцать восемь дней, регулярно вызывая на допросы. Патриарха обвиняли в подстрекательстве к «черносотенным погромам», в призывах к контрреволюционным выступлениям против советской власти. В обвинительном заключении по делу Патриарха среди прочего говорилось, что «Гр. Белавин Василий Иванович в мае – августе 1918 года поддерживал связь с агентами Французского Правительства, будучи осведомляем последними о мероприятиях Французского Правительства, касающихся военной интервенции так называемых союзников против России с целью свержения Советской власти и восстановления так называемого Восточного Фронта, „благословляя“, с своей стороны, указанную деятельность Французского Правительства. …Одобрил созыв в гор. Карловицах предстоящего заграничного церковного собора, заведомо зная, что деятельность указанного собора будет направлена на обсуждение плана свержения Советской власти и восстановления в России монархического строя. …Наконец, учитывая ставку помещичье-буржуазной контрреволюции на удушение Сов[етской] власти путем постигшего в 1921 г. Россию голода и, имея намерение использовать в этих целях голод в Поволжье, ответил на мероприятия Сов[етской] власти об изъятии церковных ценностей для помощи голодающим Поволжья воззванием от 26 февраля 1922 г., имевшим целью возмущение верующих масс против указанного мероприятия и запрещавшим выдачу Сов[етской] власти церковных ценностей, угрожая в случае исполнения требования власти отлучением мирян от церкви и низвержением духовных лиц из сана, сославшись в указанном своем воззвании на заведомо ложные ссылки на каноны, якобы запрещающие под угрозой вышеуказанных кар выдачу власти церковных ценностей, в результате какового воззвания последовал ряд кровавых беспорядков в г. Москве, Шуе, Смоленске и других местах Республики».

После предъявления обвинения власти возвратили Патриарха Тихона в Донской монастырь под домашний арест и стали выжидать благоприятного момента для показательного суда.

Тюремное заключение для Патриарха не прошло бесследно: у него участились приступы «грудной жабы», появились давящие боли в левой половине груди, он стал чаще подвержен обморокам.

Условия содержания Патриарха Тихона под домашним арестом ужесточились: теперь к нему вообще никого не пропускали, запретили совершать богослужения и приобщаться Святых Таин даже в домовой церкви. В начале апреля 1923 года Патриарх подал прошение разрешить ему провести богослужения в Донском монастыре хотя бы в последние дни Страстной недели и в первые дни Пасхи, но прошение было отклонено.

29 апреля 1923 года вместо обещанного Всероссийского Поместного Собора живоцерковники открыли в Москве свой собственный, обновленческий, лжесобор. В захваченном обновленцами Храме Христа Спасителя говорили о необходимости закрытия монастырей и введении в Церкви нового стиля, предлагали разрешить духовенству второбрачие, обсуждали и другие сомнительные темы.

Лжесобор вынес отдельную резолюцию, касающуюся арестованного Патриарха: «Так как Патриарх Тихон вместо подлинного служения Христу служил контрреволюции, то собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви, на основании церковных канонов сим объявляет его лишенным сана и монашества и возвращенным в первобытное мирское положение. Отныне Патриарх Тихон – мирянин Василий Белавин. Собор признает, что и само восстановление патриаршества было актом определенно политическим, контрреволюционным… поэтому собор отменяет и восстановление патриаршества».

Когда постановление лжесобора принесли в Донской монастырь и передали Патриарху Тихону, он написал на нем своей рукой: «Прочел.

Собор меня не вызывал, его компетенции не знаю и потому законным его решение признать не могу. Патриарх Тихон, Василий Белавин. 25 апреля/8 мая 1923 года».

Митрополит Антоний (Храповицкий), глава Русской Православной Церкви Заграницей, выразился на этот счет более красноречиво: «Что