– Цветовом колесе, Джейк, – поправила Элла. – Ты вряд ли осознаешь, как это важно.

Он буркнул что-то нечленораздельное и вышел из кабинки.

Элла округлила глаза. Похоже, Джейк действительно прослушал то, что она говорила о цвете. Но ничего, через неделю, когда ее работа подойдет к концу, она представит ему всю информацию в письменном виде.

Она тешила себя слабой надеждой, что Джейк прочитает ее труд. Но он, скорее всего, вернется к потертым джинсам, как только рекламная кампания подойдет к концу. А ее план, на который она потратила столько сил, отправится в корзину для мусора.

Но по крайней мере сегодня он старается.

Элла скрестила руки на груди, оценивая его одежду: прекрасно сшитые серо-коричневые брюки, не слишком тесные. Накрахмаленная белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и, конечно, никакого галстука. Восхитительный кожаный пиджак, в который она влюбилась с первого взгляда, придавал облику Джейка законченный вид.

Он смотрелся фантастично. Ну просто кинозвезда! Именно такой образ она хотела создать, когда подобрала его новый гардероб.

– Что думаешь? – спросила Элла.

Джейк рассматривал себя в зеркале, поворачиваясь то так, то эдак.

– Пиджак неплох. И галстука нет. Это радует… Могу я надеть джинсы? Не уверен относительно этих… – Он указал на брюки.

Элла вздохнула. Этого следовало ожидать.

– Что не так? Они тебе не нравятся?

Джейк покачал головой:

– Нет, они неплохи. Просто это не мое.

– Джинсы или ничего, верно? Так вот, я снова спрашиваю: что плохого в костюмах? Неужели ты не понимаешь, почему их все носят?

– Психоанализ входит в перечень твоих услуг?

Она посмотрела на него, осознала, что стоит слишком близко, но отступать не желала.

– Тебя удивляет, что я хочу понять, почему ты предпочитаешь такую одежду?

Если честно, дело было не только в этом. Эллу, как проницательно заметил Джейк, одолевало любопытство. Ей хотелось узнать больше о мистере Доннере, мультимиллионере, и понять, чем он отличается от Джейка, которого она помнила.

Он взглянул на Эллу. Она опустила голову, с преувеличенным вниманием изучая лацкан его пиджака.

Догадывается ли она, как на него действует прикосновение ее пальцев – даже сквозь слои хлопка и кожи?

Элла делала это автоматически, точно так же она поступила бы и с другим клиентом.

Она ясно дала понять, что он просто очередной клиент. Ее странное электронное письмо, пришедшее вчера, это подтвердило.

«Я хочу воспользоваться шансом и подчеркнуть, что мои отношения с тобой и с „Армадой“ основаны исключительно на принципах профессионализма. Как мы и говорили, наше прошлое ни в коем случае не отразится на моей работе. Я буду признательна, если оно останется в тайне».

Да, странное письмо… Отказ признать, что между ними когда-то что-то было.

– Ну? – поторопила его Элла.

Сегодня она сменила алый цвет помады на более спокойный. И нравилась ему гораздо больше.

– Это не такой уж секрет, – ответил Джейк. – Я пытался носить костюм, особенно в самом начале, когда искал стартовый капитал. Я решил, что должен выглядеть так, словно знаю, что делаю.

И чтобы ему могли доверить миллионы долларов.

– Но?

– Я возненавидел костюмы и галстуки. У меня было ощущение, что я сделан под копирку. – Он пожал плечами. – И мне это не понравилось.

Элла нахмурилась.

– Ты можешь сохранить свою индивидуальность и в костюме, – сказала она. – Ведь я не клон. Я по-прежнему остаюсь собой.

Джейк молчал. Поскольку он был основателем и совладельцем «Армады», никто не осмеливался задавать ему такие вопросы. Он был уверен, что будет носить джинсы всегда.

– Я отказываюсь притворяться тем, кем не являюсь, – наконец сказал он. – И я не принадлежу к людям, которые видят выгоду в нескончаемых бессмысленных встречах или в продолжительных ланчах с псевдодрузьями.

– Это не обязательный результат ношения костюма.

Он пожал плечами:

– Зато распространенный. Кроме того, я программист.

Да, в этом он был хорош. Он создавал уникальные программы и изобретал то, до чего еще никто не додумался. Он мог бы даже сказать, что собирается разработать код, который изменит мир.

Если верить газетам – а Джейк по опыту знал, что часто им верить нельзя, – кое-кто считал, что этой цели он уже добился.

Джейк признавал, что какой-то смысл в деловых костюмах и в связанных с этими костюмами мероприятиях все же есть. Вот он и отдал все, что не имело отношения к реальной работе, на откуп совету директоров. Конечно, он продолжал оставаться основателем «Армады»… Но остальное его не интересовало. Он посещал совет директоров только тогда, когда требовалось его присутствие.

И Джейк никогда не жалел о своем решении – даже на этой неделе. Он собрал в совете людей, чьи мозги хорошо работали в области бизнеса. Они управляли «Армадой», а сам он занимался новыми разработками.

Он получал от этого удовольствие. А для этого ему не требовался костюм.

Элла играла со своим нелепым галстуком, невольно дотрагиваясь до груди. Джейк понимал, что она делает это неосознанно, но ее движения завораживали.

Что произойдет, если она потянет слишком сильно и галстук развяжется?.. Он на всякий случай сделал шаг назад.

– Пойду примерю что-нибудь еще, – сказал Джейк, слегка хрипя.

В примерочной кабинке он повесил рубашку на вешалку и повернулся к длинному кронштейну с одеждой, стоявшему у стены. В глубине, за рубашками, за безумно дорогими шерстяными джемперами, за множеством пиджаков он разглядел кое-что.

– Но тебе предстоит появляться на публике, и костюм будет просто необходим.

– Только не на приеме в честь выпуска смартфона, – отрезал он.

У Эллы едва не открылся рот, когда Джейк открыл дверь примерочной кабинки и продемонстрировал ей черный пиджак и брюки.

– На тебе нет рубашки, – слабым голосом заметила она. Ее взгляд метался по залу, но потом замер на его лице.

– Я не собираюсь надевать костюм, Элла.

– Тебе придется надеть его на прием. Существует дресс-код.

Джейк покачал головой:

– Ни за что.

Ее глаза сузились.

– Сейчас ты просто упрямишься.

– Я достаточно ясно выразился, когда соглашался на все это.

Всю свою жизнь Джейк был независимым. Родители ему ни в чем не помогли. Ни одна из подружек не добилась успеха, когда попыталась его изменить.

Он поступал так, как считал нужным. Принимал собственные решения.