Звякнула вилка, небрежно брошенная рядом с его локтем девочкой. Антон на мгновение поднял глаза, люди за столом с доброжелательным любопытством уставились на него. Девочка за спиной что-то объясняла кому-то про то, что борщ еще не готов и они зря приперлись раньше времени. Антона же больше всего волновал вопрос «как это есть?» И что это? Надо ли подождать, пока все остынет, или надо есть, обжигаясь, пока инфекция так же гибнет от высокой температуры, как и собственные клетки едока? Желудок перевернулся через голову и возмущенно заурчал, Антон в растерянности огляделся. На выручку пришла Светка:

— Чего застыл? В городе еда не так выглядит? Смотри! — она протянула руку, схватила его вилку и ловко нанизала один из золотистых ломтиков. Подув немного на маленький кусочек надутыми розовыми губами, она закинула его целиком в рот и, явно довольная облизнулась: — Вкуснятина!

Антон, получив назад свой инструмент, аккуратно повторил эти манипуляции. Вкусы и запахи навалились на него, показавшись экстремальными. Отдаленный аромат чего-то знакомого — это и есть картошка? Мощный вал вкусов от нагретого масла, запах какого-то мяса, душистый привкус травы. Не обращая внимания на публику, молча наблюдавшую бесплатное представление, он один за другим запихнул в рот еще несколько ломтиков, блаженно щурясь от удовольствия.

— Курицу-то ешь, дикий ты человек! — на дальнем краю стола обнаружилась давешняя повелительница кухни — «Ба», как называла ее Светка.

Так вот значит, чье тело лежало среди этих божественных ломтиков на сковородке — курица! Антон всегда думал, что она намного больше, а оказалось — небольшая птица. Он ковырнул ее вилкой, массивная тушка качнулась и сорвалась у неловкого едока.

— Руками бери да ешь! Ох, горюшко-то! — почему-то пожалела его Ба.

— Давай помогу! — вмешалась Светка, не церемонясь, схватила горячее мясо прямо со сковородки, обжигаясь и дуя на пальцы, разломила его на несколько кусков. Облизывая жирные пальцы, Светка протянула ему одну из куриных частей. От этого действа Антон впал в полную прострацию — сочетание красивых женских губ и кружащего голову аромата жареной курицы для городского анахорета было настоящим шоком. Когда-то это была нога птицы — под поджаристой корочкой светлыми лохмами обнажилось сочное мясо, фарфоровой статуэткой торчал из его сердцевины влажно блестевший сустав отломанной конечности.

— Ешь, несчастный! За косточку бери и обгладывай! — продолжала просвещать его девушка.

Следующие пять минут Антон под одобрительные комментарии собравшихся поедал самое вкусное блюдо в своей жизни — жареную картошку с цыплёнком. С него слетели все следы культуры, которой было тщательно покрыто животное в глубине тела — он ел, ел и ел, и ему было хорошо. В какой-то момент он неожиданно для себя отметил, как зверь в глубине неодобрительно зарычал, когда Светка стащила с его сковородки другую ногу, и ему потребовалось немалое усилие, чтобы никто этого не заметил.

Он съел все, и ему стало стыдно. Очнувшись от безумия, Антон понял, что все вокруг молча наблюдали за ним, прекратив комментировать неловкости городского. Ему было стыдно, потому что он не только не сделал никакой попытки поделиться с окружающими, но у него даже не мелькнула мысль об этом. Шок от столкновения с едой диких оказался настолько сильным, что отбросил его за грань человеческого.

Первой нарушила молчание Ба:

— Порадовал ты меня, краснорожий! Спасибо! Еще никто картошечку у меня так не ел!

Антон очнулся:

— Спасибо вам большое! Извините меня — я просто никогда такого не ел. Извините, — еще раз повторил он тихим голосом.

Его хлопнул по плечу сидящий рядом Михаил:

— Ну что, парень? Понял, почему никто из наших в ваш город не пойдет?

— Обед через полчаса! — объявила Ба и, развернувшись, удалилась к своей пристройке.

— О! Отлично! — прокомментировал рыбак. — А то после такого зрелища мне что-то тоже есть захотелось.

— Маш! — крикнул он расставлявшей на краю стола тарелки девочке. — Можно нам хотя бы чайку?

— Сами берите. Мне некогда, — ответила деловая девчонка.

— Свет! — обернулся рыбак к Антоновой соседке. — Принеси, пожалуйста.

— Сейчас, — не стала упираться та и, выскочив из-за стола, убежала на кухню.

Антон не мог оторвать взгляда от ее стройной фигуры, хотя и понимал, что выглядит глупо. Лишь когда она исчезла внутри, бросив лукавый взгляд на смутившегося парня, он вернулся в реальность.

— А откуда здесь столько людей? Вы все из бывшей Балашихи? — любопытство наконец-то одержало уверенную победу над голодом.

Собравшиеся было вокруг любопытные зрители разбредались по соседним столам, Маша носилась между ними, гремя посудой, добровольные помощники резали хлеб и таскали какие-то кастрюли. Внимание публики переключилось на их содержимое, и Антон почувствовал себя свободнее.

Михаил, жевавший кусочек хлеба, отвернулся поздороваться с парой мужиков в пыльных комбинезонах — Антон с трудом воспринимал тот факт, что они собираются есть, даже не переодевшись. Он вообще впервые в жизни видел в одном месте столько людей, собирающихся обедать и при этом не только не соблюдающих безопасную дистанцию, но намеренно занимавших места за столом поближе друг к другу.

— Точно не скажу. Наверное, пополам — половина выходцы оттуда, сами или их родители, остальные — местные.

— А почему они в город не ушли?

— В смысле? Ты же сам говорил, нашего брата у вас не ждут.

— Да нет — я имею в виду в прошлом, когда города закрывались.

Михаил повернулся к Антону, внимательно глядя на парня:

— А ты что, не знаешь?

Антон смутился:

— Ну, нам как-то об этом не рассказывали. Просто говорили, что есть, мол, еще люди, которые не живут в городах. Они дикие и потихоньку вымирают, — и уже совсем тихо добавил: — Извините.

— Да, брат. В который раз спрашиваю: кто из нас дикий? — сказал Михаил, принимая большую парящую кружку из рук вернувшейся Светки. — Спасибо, племяшка.

— Не за что, — ответила та, усаживаясь напротив Антона с такой же емкостью, как и у Михаила. — Борщ уже готов. Ба орет, чтобы не лезли, дали настояться. Борька и дядя Коля орут, что в животе настоится. В общем, сейчас принесут.

— Вам про Абянина и его Санитарные правила рассказывали? — вернулся Михаил к разговору.

— Еще бы! У нас его именем улицы называют!

— Ну и что рассказывали?

— Ну, он был их автором — Санитарных правил. По ним, ни один человек, реализуя свои права, не должен делать это за счет здоровья других. Если ты хочешь жить среди людей, то должен уважать их права как свои. Поэтому те, кто Санитарным правилам не подчиняется, должны быть изолированы от других людей, — заученно проговорил Антон запомнившиеся еще со школы формулировки.