было покрыто тонким слоем серебристой пушистой пыли: многочисленные настенные часы, будильники на полках и сами полки, кипы старых газет и книг, стопками разложенные вдоль стен, даже старомодные шляпа и пальто на вешалке в углу. Единственным чистым местом в комнате оказался рабочий стол, на котором были аккуратно разложены шестеренки, пружинки и прочие детали прихотливых часовых механизмов. Пыль как будто облетала стол стороной – все на нем выглядело абсолютно стерильным. Детали ярко поблескивали в свете старой стеклянной лампы, и даже бархатное зеленое сукно, обтягивающее поверхность стола, и целый взвод миниатюрных кукушек из стенных часов казались безупречно чистыми.

Часы на стенах и полках негромко пели мерную тикающую песню. Кира и Соль так засмотрелись на содержимое полок, что не сразу заметили владельца всего этого великолепия, абсолютно неподвижно сидевшего за столом, в полумраке.

Он казался очень старым и спокойным, как горные вершины, которые Кира видела прошлой зимой, когда родители взяли ее с собой кататься на лыжах. Особенно замечательным в лице хозяина часовой лавки был нос – с горбинкой, мясистый и невероятно крупный. Небольшие, не по-старчески яркие темные глаза и рот, похожий на щель почтового ящика, терялись в тени великолепия этого носа. Аккуратно подстриженные усы и ежик волос цвета золы мягко серебрились в свете лампы, похожие на короткий летний пух одуванчика.

Прежде чем мастер заговорил, Кира успела задуматься: распознала бы она в нем нездешнего до знакомства с Солем, когда она еще не знала, что открыть лазейку между мирами так же легко, как дверь между двумя комнатами? Она решила, что да.

– Здравствуйте, дети! – Голос мастера напоминал ворчание старого пса. – Хотите починить часы или приобрести новые? У меня есть на любой вкус. Если хотите взять часы для кухни, очень советую вон те, с длинными стрелками, – они идут чуть медленнее обычных. Увлекательному разговору ничто не помешает, поверьте мне на слово, разве что рассвет.

Кира хихикнула, и мастер перевел на нее взгляд:

– Или, может, ты, стрекоза, желаешь купить будильник? Этого добра у меня предостаточно – вон те, на дальней полке, всегда звонят только тогда, когда интересный сон досмотрен. Или, может, часы с кукушкой, не покидавшей своих птенцов? Карманные часы с боем? Маятник, качающийся только вправо или только влево – зависит от фазы луны? Имеются также песочные, огненные и водяные часы, деревья-часы и часы-лягушки. Купите мои чудесные часы, и у вас всегда будет лишняя минутка. Или, может, хотите починить свои мгновенья? Я могу перебрать ваш часовой механизм, кое-что вытащить, кое-что добавить, подкрутить шестеренки – останется только самое лучшее! Для этого, впрочем, у вас слишком юный вид. Не томите, скажите старому Камалу, зачем пришли, и я уверен, что смогу подобрать именно то, что нужно.

– Я пришел сюда не за часами, – сказал Соль, задирая нос, и Кира почувствовала, что ей отчаянно хочется его стукнуть. – Я – Открывающий Двери, и пришел сюда, чтобы закрыть их!

– Красиво сказано. – Мастер с уважением посмотрел на мальчика (он совершенно не выглядел удивленным). – Но все же старику Камалу кажется странным, что ты пришел сюда закрывать Двери, а не открывать их… В соответствии с гордым именем твоего племени. Как же это случилось? Кто открыл все те Двери, которые ты теперь решил закрыть, подвергая себя и свою спутницу бесчисленным опасностям?

Соль густо покраснел, а Камал рассмеялся, но смех его был не злым.

– Не держи на меня зла, дорогой Открывающий Двери, – примирительно сказал он. – Ведь и я не держу его на тебя, хотя Двери, открывшиеся в городе, уже наверняка доставили здешним немало хлопот. В особенности Дверь, открывшаяся недалеко отсюда, на Арбате, который я привык считать домом.

– На Арбате есть Дверь? – Кира взволнованно поглядела на Соля.

– И случилось что-то плохое? – Голос Соля растерял большую часть недавней самоуверенности.

Мастер посуровел:

– Да, случилось плохое, дети. Плохое случалось и раньше, но прежде мне удавалось сдерживать то дурное, что затаилось на этих улицах. После того, как распахнулась Дверь, моих скромных возможностей перестало хватать для защиты горожан…

Соль и Кира испуганно переглянулись, и Кира перешла на шепот:

– То есть что-то волшебное и опасное жило здесь и раньше? И вы нас защищали? Но как так вышло?

Камал со вздохом встал из-за стола, подошел к одному из ближайших шкафов и достал с полки старый чугунный чайник и несколько маленьких пиал, вложенных одна в другую.

– Возьми коробку с печеньем, мальчик, – велел он. – А девочка пусть возьмет свечу в подсвечнике.

Соль и Кира повиновались, и, наклонившись к ним, Камал резко и коротко дунул на свечу, отчего на фитиле заплясал веселый язычок пламени. Кира ахнула от восторга, и Камал довольно улыбнулся в усы.

– Следуйте за мной. Путь до конца истории нас ждет неблизкий, а какая история без хорошего чая?

Неприметная дверь в дальнем углу мастерской отворилась сама собой. За ней Кира и Соль увидели крутую лесенку, уходящую глубоко под землю.

– А что там внизу? – опасливо поинтересовалась Кира, вспоминая недавнее приключение с сурками.

– Там внизу – моя настоящая работа. – Камал таинственно улыбнулся. – Вы видите мои часы, и я не солгал вам: они и вправду полны волшебства, и удача и счастье ждут того, кто набредет на мою мастерскую и выберет себе талисман. Но это не самая важная моя работа. Можно сказать, что я лишь притворяюсь, что делаю часы. На самом деле… – мастер выдержал многозначительную паузу, хитро глядя на ребят, – на самом деле я делаю собак.

И больше от него нельзя было добиться ни слова, поэтому ребята последовали за ним. Впереди шла Кира, стараясь держать свечу как можно выше, за ней – Камал со звякающим чайником. Замыкал шествие Соль, уже похрумкивающий печеньем из банки.

Подвал, в который они спустились, не был таким глубоким, как в Москва-Сити, миновав пару лестничных площадок, они оказались в мастерской, на первый взгляд небольшой и тесной. Впрочем, при всем желании нельзя было ничего сказать о ее истинных размерах – десятки стеллажей, плотно заставленных разноцветными коробками, заполняли ее всю и терялись где-то вдали. Казалось, эта комната нигде не заканчивалась. Коробки, похожие на обувные, самых разных размеров и цветов, стояли очень плотно друг к другу: рыжие и черные, черно-белые и коричневые, цвета шкуры дворняги. В воздухе слабо пахло мокрой собачьей шерстью и дождем, а небольшой стол, расположенный вплотную ко входу в мастерскую, был весь завален обрывками бечевки, стетоскопами, разноцветными волчками, дрожащими, но не лопающимися мыльными пузырями, пуговицами, пружинами, мотками проволоки, разводными ключами, старыми письмами, черепками глиняных горшков, швейными иголками, грибочками для штопки носков, цветными карандашами, красными и синими таблетками, цветными стеклышками…

Отодвинув часть своих богатств в сторону, Камал расчистил угол стола и поставил на него чайник, который с