Кровь ударила ему в голову. Не разбирая дороги, Саша со всехног рванулся к Лене.

Они встретились на перекрестке и кинулись друг к другу стакой страстью, с таким искренним, неподдельным пылом первой любви, чтонаблюдавшая за этой встречей небольшая группа выпускников одобрительно зааплодировала.

– Теперь держи ее крепче, приятель, а то опять упорхнет! –крикнул ему кто-то из них.

Они не слышали всего этого. Тесно прижавшись разгоряченнымителами, они замерли, окаменели. Бешеный стук загнанных сердец заглушал всеостальные звуки, а размеренные желтые вспышки светофора то и дело выхватывалииз темноты их совершенно счастливые лица.

Они, наверное, стояли бы так долго, но белый «Жигуль»,выруливший из переулка, ждать был не намерен. Нетерпеливый гудок клаксонавернул их к действительности. Они будто очнулись, отпрянули в сторону иувидели, наконец, незнакомые смеющиеся лица сверстников, услышали их ироничныеаплодисменты. Лена смущенно опустила глаза, а Саша, сжав ее руку, шепнул:

– Бежим!

И под хохот свидетелей этой сценки они кинулись черезпроспект на другую, абсолютно безлюдную его сторону. Только там Саша с Ленойсмогли отдышаться и прийти в себя.

Немного погодя они, не спеша, двинулись к Ленинским горам,чтобы там, в виду всей столицы, вместе встретить рассвет.

На пляже у пруда яблоку негде было упасть. Июльское солнцепалило так, что казалось – мозги вот-вот закипят. Саша перевернулся на спину инакрыл учебником математики лицо.

– Ну и жарища… – простонал он. – Ничего в голову не лезет…

Лена не ответила. Саша скосил на нее глаза – она лежала втой же самой позе, что и час назад. Уткнувшись носом в расстеленное махровоеполотенце и распластавшись на нем, как цыпленок табака. Рядом на траве валялисьее учебники – как и вчера, она к ним опять так и не прикоснулась.

– Лен, ты живая? – спросил Белов.

– Угу… – слегка пошевелившись, томно ответила она.

– Ты бы хоть перевернулась, – улыбнулся Саша, – а то скородымиться начнешь.

Девушка приоткрыла глаза – в них сверкнули лукавые искорки.

– А ты на что? Потушишь…

Но предупреждению Саши она все-таки вняла – повернулась набок и, подперев голову рукой, не без доли ехидства спросила:

– Ну и как успехи, геолог?

Саша тоже повернулся на бок – они оказались лицом к лицу.

– Да какие там успехи! Еле-еле пару параграфов одолел… Жара…А ты-то что не занимаешься? Как экзамены сдавать будешь, текстильщица?

Лена подала документы в текстильный институт, нахудожника-модельера. До начала вступительных экзаменов оставалась всего неделя,но его подружка не выказывала ни беспокойства, ни рвения. Не поймешь – то либыла уверена в своих силах, то ли наоборот – не питала никаких надежд.

– А! – легко отмахнулась Лена и опрокинулась на спину. – Нуи не поступлю – не велика беда! Подумаешь… Я ж тебе говорила, у нас нахудожника-модельера конкурс – пять человек на место! Пять! А у меня в аттестате– половина троек…

– Так зачем же тогда ты документы туда подавала? –непостижимая женская логика для Саши пока еще оставалась загадкой. – Если,говоришь, шансов нет?

Девушка лениво засмеялась:

– Ну, почему нет? Шансы, Сашенька, всегда есть, мало ли что…– внезапно она резко повернулась к нему и сделала страшные глаза: – А вдругэпидемия какая-нибудь? Или землетрясение! Представляешь, все испугаются,разбегутся кто куда… И тут я – одна-одинешенька! И никакого конкурса… – Ленаснова упала на спину и, прикрыв глаза, с плутовской усмешечкой добавила: – Аможет я какому-нибудь профессору из приемной комиссии понравлюсь?

Она просто поддразнивала его – Саша это видел совершенноотчетливо. На самом деле Лена была не из таких. Они были вместе уже почтимесяц, практически каждый день, но никаких вольностей она ему не позволяла. Иэто Саше парадоксальным образом нравилось!

Он скосил глаза на ее стройные ноги, на плоский живот, наупругую грудь под тонкой тканью купальника…

Саша осторожно протянул руку и положил ладонь на ее такойсоблазнительный мягкий и бархатистый животик.

И в ту же секунду Лена дернулась, взвилась и, отбросив егоруку, испуганно завертела головой по сторонам.

– Ты что – с ума сошел? – сердито прошипела она.

Саша откинулся на спину и счастливо засмеялся – нет, егоЛенка не из таких!

– Дурак! – выразительно повертев пальцем у виска, Ленаотвернулась и снова уткнулась носом в полотенце.

Саша встал и широко потянулся.

– Пойдем окунемся, а, Лен? – как ни в чем не бывалопредложил он.

Девушка молчала. Саша беспечно усмехнулся: он точно знал,что через каких-нибудь пять минут от ее обиды не останется и следа. И эта чертав характере Лены ему тоже очень нравилась.

– Не хочешь? А я окунусь! – он повернулся и, аккуратнообходя распластавшиеся на траве тела, направился к воде.

В пруду было такое же столпотворение, как и на берегу.Пробравшись сквозь толпу барахтающихся у берега,

Саша отплыл на середину пруда и лег на спину. Над нимгигантской перевернутой чашей висело безоблачное небо невероятной, сказочнойголубизны.

От этой картины, от обволакивающей ласки теплой, как парноемолоко, воды, от сознания того, что на берегу его ждет любимая девушка, Сашинадуша до краев наполнилась радостным покоем и безмятежностью. В ней просто неосталось места проблемам, сомнениям и тревогам. И предстоящие экзамены винститут уже не казались серьезным испытанием, в одночасье превратившись впустую формальность. Ни о чем плохом не думалось. Раскинув руки, он беззаботнои бездумно парил – как одинокая чайка в ясном летнем небе над ним.

Лишь спустя несколько минут в его охваченном дремотной негойсознании возникла первая мысль. И эта мысль была: «Как там Ленка?»

Саша повернулся к берегу и вгляделся в пляжную толпу: «Вонкусты боярышника, а где-то левее и ниже должна быть моя Ленка».