– Что-что?

– Если бы у вас был сотрудник, который должен был бы через полгода от вас уйти, вы бы ему доверяли?

– К чему вы клоните?

– Вы работаете на человека, который, вероятно, потеряет свою должность через четыре года или через восемь лет должен будет обязательно покинуть свой высокий пост. Я лишь указываю вам на то, что у нашей страны есть гораздо более долгосрочные интересы.

– Я передам президенту ваши слова.

Документ № 037

Беседа с доктором физико-математических наук Розой Франклин.

Место: подземный комплекс «Ковчег», Денвер, штат Колорадо.

– Определенно, мы собираем девушку! Когда принесли туловище, я не смогла сдержать улыбку. Между прочим, ее груди оказались не особо большими, однако каждая из них будет явно покрупнее моей машины. Смазливая барышня!.. Наверное, в прошлом ей завидовали все гигантские девушки-роботы.

– Я ее пока не видел.

– А вам она непременно понравится! В целом ее грудь и живот – округлые и гладкие. Полагаю, на девушке надето нечто вроде обтягивающих доспехов, какие были у амазонок. По бокам за ее ребрами проходят две крупные бирюзовые артерии. У меня даже сложилось впечатление, что анатомическое строение ее тела открыто специально. На спине изваяния вырезана V-образная защитная пластина, достигающая талии. Наша красавица – великолепна и впечатлит кого угодно!

– Ценю ваше внимание к деталям. Да и я не слепец и смогу оценить эстетическую прелесть артефакта. Отдельные фрагменты и вправду поразительные. Вы весьма красноречиво выразили свое восхищение одной конкретной деталью…

– На самом деле деталями, множественное число. Грудная клетка и живот являются отдельными фрагментами. Просто, когда вы их обнаружили, они уже были соединены воедино.

– Спасибо за корректировку. Но повторяю, было бы предпочтительнее, если бы вы сосредоточились на функциональном назначении вышеупомянутых и иных деталей.

– Как я уже сказала, вы должны хорошенько ее рассмотреть! Вы не можете спрашивать меня о Сикстинской капелле и ожидать, что я умолчу о росписи на потолке. Необходимо учитывать именно красоту и гармонию, которые имеют очень важное, если не краеугольное значение. А глядя на девушку, сразу чувствуешь, что она была создана для устрашения. Любой, воочию увидевший ее, мог испытать одновременно благоговейный трепет и ужас. Форма следует за функциональным назначением.

– То есть жизнь узнается в своем проявлении. Форма следует за функциональным назначением. Это закон.

– Кто так сказал?.. По-моему, Фрэнк Ллойд Райт[7].

– Его наставник. Приношу свои извинения за предыдущее замечание. Напрасно я поставил под сомнение ваше суждение.

– Ничего страшного. Я несколько увлеклась. Но туловище поистине грандиозно.

– И оно большое?

– Если честно, огромное. Размером примерно с шестиэтажный дом. Мы даже переехали на новое место.

– И оно тоже превосходно. Когда меня привели в этот подземный лабиринт, я моментально заблудился. Прошло минут двадцать, прежде чем охранник отыскал меня и проводил к вам.

– До нашего переезда здесь все пустовало. И сейчас охрана в основном сосредоточена у входа.

– Как вам комплекс?

– Его называют «Ковчегом». Мы с вами находимся прямо под международным аэропортом Денвера. Комплекс построили в разгар холодной войны как запасный командный пункт на случай ядерного удара. Здесь есть и жилые помещения – почти на пять тысяч человек – и самый большой в мире подземный склад продовольствия.

– Судя по вашему описанию, что-то вроде «Шайенн Маунтин»[8].

– Точно! Но, поскольку «Шайенн Маунтин» показали во многих научно-фантастических боевиках, он наверняка значится в списках первоочередных целей и едва ли выдержит прямое попадание современной ракеты. А наш «Ковчег» создали в конце восьмидесятых – как командный пункт и долговременное убежище на случай ядерной войны.

Нам выделили склад. Он имеет площадь более ста тысяч квадратных футов, с трехсотфутовым потолком. Если нам удастся собрать всю статую целиком, у нее будет пространство, чтобы передвигаться: мы не сомневаемся, что она может ходить.

– Обзорную экскурсию вы мне устроите попозже. Насколько я понимаю, вы обнаружили отверстие.

– Да, на спине в верхней части имеется люк – прямо между лопатками. Различить его практически невозможно, но на нем имеется вырезанный отпечаток ладони, который реагирует на тепло человеческого тела. Если приложить к нему руку, люк убирается внутрь. Но вы, конечно, в курсе: ведь ваши люди уже успели забраться в статую!

– Я слышу в вашем голосе нотки разочарования.

– Неужели? Кстати, еще в самом начале вы лично сказали мне, что работы возглавляю именно я. Однако спустя некоторое время вы мне сообщили, что вторая ваша команда без моего ведома прочесывает Арктику, используя мой метод. Так что да – я не слишком рада такому крутому виражу, и мне хочется знать, что еще вы от меня утаили.

– Я собирался дать вам закончить поиски на территории США и, наверное, мог бы проинформировать вас об этом раньше. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Итак, вы больше не возглавляете поисковые работы. Однако все остальное по-прежнему находится под вашей эгидой.

И мне нужно, чтобы вы максимально со-средоточились на «оживлении» артефакта. Полагаю, данная задача представляет для вас не только научный интерес и вы быстро добьетесь реальных успехов. Но к моему великому сожалению, я вынужден напомнить вам о том, что вы не сведущи в вопросах стратегического планирования. На первом же ухабе вы едва не потеряли своего пилота. Поверьте, дело примет очень неприятный оборот, когда мы перенесем поиски на территории других государств.

– Послушайте, мне и вправду наплевать, кто руководит поисками! Но я хочу, чтобы вы были со мной откровенны. Я ни о чем не просила с тех самых пор, как ввязалась в проект. А вот сейчас – прошу. Не мухлюйте у меня за спиной.

– Постараюсь иметь в виду ваше замечание. Но расскажите мне про туловище.

– За люком начинается проход, фута четыре в поперечнике, который ведет к другой дверце с таким же отпечатком. Сама дверца сделана из неизвестного мне материала или сплава. За ней находится сферическая камера шириной примерно в тридцать футов, это около девяти метров.