– Еще чего. Вы, Романов, даже не представляете себе,какой опасный человек этот «Фердыщенко». Изворотливость фантастическая. Все,кто видел его лицо, убиты. В немецкой команде и среди зрителей у него навернякабудут сообщники. Слишком многое поставлено здесь на карту… Хватитпрохлаждаться. Бейте!

Но Алеша не тронулся с места. Его математический ум,наконец, нашел решение задачки, не дававшей ему покоя все эти дни.

– Ну вот видите! – воскликнул он. – Все, ктоможет опознать нашего Фердыщенку, мертвы. Остался один я. Тогда, в Левашеве, явидел его вот так. – Для наглядности Алеша схватил мяч и выставил передсобой на вытянутых руках. – Конечно, фальшивая борода и все такое, ноглаза, но форма носа!

Штабс-ротмистр заколебался, это было видно. Сам он, хотьтоже видел резидента вблизи, ни глаз, ни формы носа не запомнил.

Алеша нажал сильней:

– Клянусь, я опознаю резидента, если увижу вблизи! Неверите? Вот вам святой крест!

В Бога математик не верил, но на всякий случай, крестясь правойрукой, пальцы левой сложил кукишем, чтоб крестное знамение не засчиталось.

Ну же, шевели мозгами, мысленно воззвал он к тугодумуКозловскому. Это самое логичное решение, лучше всё равно ничего не придумаешь.

Князь шевелил бровями. Думал.

Недооценил Романов умственные способности штабс-ротмистра.Чем рисковать студентом, подключая его к опасной операции, Козловский придумалвыход попроще.

Прямо со стрельбища, не переодеваясь, повел к себе в кабинети стал показывать фотокарточки.

– Смотрите внимательно. Вот новички из немецкойкоманды. Это Кренц, хавбек. Это Зальц, форвард. Фас, профиль, словесныепортреты. Ну что? Который?

Скисший Алеша промямлил:

– Трудно сказать… Позвольте?

Взял карандаш, пририсовал бороду сначала одному, потомвторому. Оба стали похожи на левашевского союзника по драке. Хотя, честноговоря, Алеша его тогда толком рассмотреть не успел.

– Нет… Не поручусь… – печально молвилстудент. – А может, нашим лучше взять и поменять план развертывания? Навсякий случай. А?

– Легко сказать. Лет десять назад немцы это ужепроделали. Купили копию у одного нашего полковника из генерального штаба.Пришлось разрабатывать новый план. Работа заняла несколько месяцев. Сейчас жедо войны остаются дни. Я еще неделю назад предложил начальнику: нужно датьутечку информации – что план развертывания срочно меняется. И, действительно,изменить в нем хоть какие-то детали. Чтоб немцы не знали, какие именно внесеныкоррективы. Это, по крайней мере, усложнило бы их задачу, заставило бы перестраховываться,держать во втором и третьем эшелоне больше резервов… А генерал в крик.«Погубить хотите? Чтобы министру, го-су-да-рю донесли? Мол, контрразведка планразвертывания не уберегла? Со службы погонят. В шею, с позором. Найдите мнежелтую папку Рябцева! Это приказ». – Козловский и сам понимал, что болтаетстуденту лишнее, но остановиться не мог – подперло. – Я, дурак,послушался. Ну как же, устав: приказы начальства не обсуждаются, а исполняются.Теперь выходит, что я соучастник. Тут уж не со службы погонят, а под судотдадут. И правильно сделают. Целая неделя упущена!

Он подошел к большой, в пол-стены, географической карте. Онабыла многоцветная, красивая, сбоку маленькие гравюрки столиц, медальоны спортретами царствующих особ, а каждая страна украшена изображениемгосударственного герба.

Над Российской империей и над Германией парили орлы, похожие,как родные братья. Только наш уродился на свет с двумя головами.

– Ничего, Бог милостив. Найдем и папку, ирезидента, – бодро сказал штабс-ротмистр, потому что военный человек неимеет права долго предаваться унынию. Он любовно погладил отечественнуюгеральдическую птицу по короне. – Одна голова хорошо, а две лучше. Что носповесили, Романов? Не узнали резидента – так не узнали. Обойдемся завтра безвас.

Такой поворот дела Алешу не устраивал. Срочно требовалиськакие-то новые аргументы. Он напряг свое логическое мышление – есть!

– Лавр Константинович, я могу узнать его по голосу.Особенно если крикнет что-нибудь. Он ведь кричал, когда дрался.

– Разве?

– Еще как! – уверенно заявил Романов. –«Сволёчь!» и всякое такое. Тембр голоса очень характерный. А во время мэтча всеорут, сами знаете. Не удержится и Фердыщенко. Тут-то я его и узнаю.

Кажется, подействовало!

Князь смотрел на собеседника с сомнением, но в глазахчиталась и надежда.

– Без санкции начальства не имею права… Ждите здесь.

Быстро привел себя в приличный вид, переоделся и захромал кгенералу.

Его превосходительство сегодня пребывал в чуть лучшемнастроении, чем во все последние дни. Причина была существенная: наконец вышелвысочайший указ о переводе на военную службу, так что начальник сегодня впервыеявился в мундире с золотыми погонами. Когда распахнулась дверь, новоиспеченныйгенерал-майор любовался на себя в зеркало.

Улыбка пропала, брови сердито сдвинулись. Во-первых, былоконфузно. Солдафон Козловский всегда влетал в кабинет, как бомба: стукнет раздля проформы и, не дождавшись ответа, врывается. А во-вторых, сам видштабс-ротмистра, ведшего дело об украденном плане, был его превосходительствуглубоко неприятен.

– Ну, что нового? – спросил начальник. Причем негрозно, как следовало бы, а как-то жалко, чуть не заискивающе.

У себя в полиции он, может, был и хорош, подумал Козловский.Иначе не перевели бы в генштаб. Но ловить шпионов много трудней, чембомбистов-эсеров да болтунов-эсдеков. Вот и растерялся человек. Может, ещевыправится.

– Ваше превосходительство, шансы на успехповышаются, – отрапортовал штабс-ротмистр со всей возможноймажорностью. – Помните, я докладывал про студента Романова? Дозвольтевзять его с собой на операцию. Он может опознать резидента по голосу. Об опасностиРоманов предупрежден.

– Не только дозволяю, но и приказываю! – закричалначальник. – Всенепременно! Это же всё меняет! Пусть потрется возленемецких футболистов, послушает. И всех, у кого голос хоть немножко похож,заарестуем. Прицепим каждому бороду, и выявим мерзавца! Вот вам готовый пландействий. Выполняйте!

– Слушаюсь, – щелкнул каблуками Козловский.

Чтоб зря не расстраивать генерала, про главное свое сомнениеумолчал: резидент запросто может прислать за папкой кого-то другого. Знаетведь, что состоит в розыске.

Его превосходительство вдруг встревоженно насупился – подругой, однако, причине: