Словно настигнутая внезапной идеей, она остановилась и повернулась к обмершей от страха друидке.

— Скажем, я могу приказать тебе сделать больно ему, и ты сделаешь это — ты знаешь, тебе придётся. Тебе это будет больнее, чем ему, ты будешь ненавидеть себя после этого, но ты сделаешь это, потому что иного выбора у тебя не будет, потому что иначе — ты знаешь — я заставлю тебя творить много более ужасные вещи. Ну, как, ты хочешь, чтобы я приказала тебе ударить его?

Димеона стояла напротив неё и дрожала, боясь даже пискнуть. Хозяйка смотрела в её глаза с лёгкой усмешкой. Внезапно кулаки девочки сжались.

— Хорошо, — не заметив этого, Мелисса повернулась и двинулась дальше, но ученица оставалась стоять, где стояла. — Я вижу твой страх, я вижу, как ты боишься. Иди же за мной и молись, чтобы мне когда-нибудь не захотелось довести эту игру до конца.

Димеона стояла со сжатыми кулаками. Потом её плечи медленно распрямились.

— Нет, — негромко, но внятно сказала она.

Мелисса остановилась, застыв на мгновение с поднятой над землёю стопой. Затем она медленно обернулась.

— Что ты сказала? — прошипела она. — Что ты с-с-сказала?!

— Я сказала «нет», и ты это слышала.

Развернувшись, друидка почти бегом вернулась ко мне, всё ещё скованному заклинанием Мелиссы. Подойдя, она положила руки на мои плечи. По телу прошла лёгкая судорога, и я почувствовал, как в одеревеневшие члены возвращается кровь. Я с благодарной улыбкой поднял голову, но девочка смотрела не на меня — её взгляд был устремлён на наставницу.

— Ты врала, — говорила она. — Ты всё время врала. Ты ничего не можешь мне сделать. Ты обманом заставила меня передать себя в твои руки, а потом лишь смеялась, когда я сама казнила себя твоими словами. Тебе даже руки не пришлось бы запачкать — я всё сделала бы сама, за тебя.

Мелисса смотрела на неё тяжёлым пристальным взглядом и больше не улыбалась.

— Я могу очень многое, — возразила она, цедя слова словно бы с неохотой. — Я сильнее тебя, и ты это знаешь.

Я поднялся и встал рядом со своей Димеоной, взяв её за руку, — пальцы девочки коротко и сильно сжали мои. Ладонь её была упругой и тёплой, а в глазах плясали весёлые искры, каких — я вдруг понял — я не видел в них уже очень давно.

— Ты сильнее меня, это верно, — говорила друидка. — Вот только тебе не нужны ни моя боль, ни моя смерть. Тебе надо, чтобы я унижалась, умоляла, просила прощения — а этого ты не получишь, сколько бы ни старалась. Моя смерть — если до этого правда дойдёт, а я, поверь, не буду стоять на месте и ждать, пока ты прикончишь меня, — так вот, моя смерть не принесёт тебе ни малейшего облегчения, ибо я, умирая, плюну тебе в лицо, а тебе даже не на ком будет отвести свою злость после этого. И ты никогда не заставишь меня ударить моего любимого человека или сотворить что-то ещё из тех низких мерзостей, о которых ты говорила. Пусть ты мудрее, пусть старше, пусть даже праведнее, в чём я лично ой как сомневаюсь, но у меня на плечах тоже есть голова, а Фериссия дала мне те же небо и солнце, что и тебе, — так зачем же я буду унижаться перед тобой? Я не твоя, Мелисса, — я своя собственная.

Я нагнулся и поцеловал девочку в щёку — та враз вспыхнула. На лице её застыло победное выражение. Я глядел на неё и не мог налюбоваться.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Мелисса зааплодировала.

— Молодец, — говорила она. — Молодец!

Я оглянулся. Ни следа былой злости или заносчивости не оставалось на её испещрённом морщинами лице, — одна только радость, одно лишь почтение, одна гордость не за себя. В глазах — человеческих, обычных глазах, пусть и необычного жёлтого цвета, — был тихий свет.

— Димеона, — Мелисса вздохнула. — Пусть ты сейчас мне не веришь — я знаю, я сама бы не верила — но я всё равно очень рада, что ты, наконец, поняла. Это — один из главных моментов в твоей жизни, девочка моя. Это то, что позволит тебе быть собой, идти вперёд, ни на кого не оглядываясь. Да, я сделала это нарочно — ты поймёшь в один день, я надеюсь. Даже если ты не поймёшь, ничего страшного не случится, но я всё же надеюсь, что ты сумеешь меня простить.

Димеона пожала плечами.

— Поживём — увидим, — сказала она.

— Именно, — верховная жрица кивнула. — Мне хочется дать тебе столько советов, но сейчас не самое подходящее время. Просто знай: если ты вдруг захочешь поговорить, спросить, сказать что-то, даже просто заглянуть мне в глаза, даже просто посидеть рядом — моя дверь всегда открыта для тебя.

— Я приду, если и когда захочу, — отчеканила нимфа в ответ.

Наставница развела руками.

— Мне нечего добавить к этому, — сказала она.

Димеона глядела на неё, чуть прищурясь. Какое-то время обе жрицы молчали.

— Когда... — начала Димеона.

— Если... — одновременно с ней заговорила Мелисса.

Обе женщины замолчали. Старшая потрясла головой.

— Пожалуйста, продолжай, — сказала она.

— Когда я приду рассказать твоим людям, как дёшево