— Почему ты решил, что я приеду?

— Потому что ты знаешь, насколько он эгоист. Если ты неприедешь сейчас, он может вообще не дать тебе информации. Ты знаешь, что онвполне способен дать льву умереть просто потому, что это зверь другой с намипороды, а если ты не приедешь, это будет оскорбление.

— Пора кончать с этой клановой грызней, Улисс. Надобольше помогать друг другу.

— Мне не по чину менять систему, Анита. Я толькостараюсь в ней выжить.

Это было сказано грустно.

— Улисс, я не имею в виду, что ты это должен сделать.Просто она мне уже вот где, эта система.

Он снова рассмеялся, но не счастливым смехом.

— Это тебе она вот где? Боже мой, да ты о ней еще ипонятия не имеешь. Когда мне сказать ожидать тебя?

— Через час. Быстрее, если получится. Я хочу, чтобыДжозеф еще увидел своего ребенка.

— Вряд ли. Его подруга наверняка его потеряет, как ипредыдущих.

— Я думала, что вы, гиены, не общаетесь со львами ивообще ни с кем другим. Откуда же ты знаешь про горе Джозефа?

— Нарцисс за такими вещами следит.

— А что ему за дело?

— Он хочет ребенка.

У меня брови полезли выше лба.

— Никогда не представляла себе Нарцисса в ролисчастливого отца.

— Скорее счастливой матери.

— Что??

— Мы будем тебя ждать, Анита. Не заставляй его ждатьслишком долго. Он этого не любит.

Я услышала в голосе скорбь, граничащую с горем. И чуть былоне спросила, что стряслось, но он уже повесил трубку. Что же с ним такое сделалНарцисс? И хочу ли я это знать? Вряд ли. Только если я могу что-то сделать поэтому поводу, а это не получится. Если я буду начинать войну со всяким жестокимвожаком ликантропов в городе, придется убивать их всех — или почти всех.Единственный не жестокий у нас Ричард, и потому теперь он сам на краю гибели. Ая жалуюсь, что Нарцисс слишком жесток, а Ричард слишком мягкосердечен. На меняне угодишь.

Я повесила трубку и сказала Натэниелу, в чем дело, покаодевалась. Натэниел добавил майку к шортам, в которых спал, и надел кроссовкина босу ногу. Ему было известно, что одеваться у него нет времени, потому чтоон непременно должен был расплести и расчесать косу, а на это ему требовалосьстолько же, сколько нам всем на одевание. Но я ошиблась. Он еще и близко незакончил туалет своих волос, когда все мы уже оделись и были готовы. Бобби Ли иКрис надели рубашки и ботинки, причесались пальцами, пристегнули кобуры, и все.Джил спустился в джинсах, кроссовках и рубашке навыпуск. Она выглядела свежей,но ждать он нас не заставил. Калеб сошел в джинсах, а больше ни в чем. Я нестала сотрясать воздух, приказывая ему надеть рубашку или обуться. Почему-то язнала, что Нарцисс не откажет нам в обслуживании из-за того, что Калеб одет непо протоколу.

Дольше всех одеваться пришлось мне: черные джинсы, краснаятенниска, черные «найки», все клинки, в том числе наспинные ножны для моегосамого большого ножа. Предыдущие разрезали на куски в приемном покое, когдаспасали мне жизнь. И еще два пистолета, хотя я не думала, что нас допустят вклуб с оружием. Но на всякий случай я прихватила их, а Бобби Ли и Крисапредупредила о правиле насчет запрета на пистолеты. Они показали каждый свойнабор холодного оружия — примерно по три единицы, — и можно было выезжать.

Хотела я еще позвонить тигрице Кристине, но, поскольку еще исеми утра не было, решила дать сегодня хоть кому-то поспать. Кроме того, я самаеще ни фига не знала. Когда будет что рассказать, тогда и расскажу.

Лишь на полпути в клуб я сообразила, что ardeurне вылез.Было утро, я уже не спала, a ardeurмолчал как рыба. Во мне чуть забрезжиласмутная надежда. Может быть, этот самый ardeurоказался временным? Господи Боже,пусть так оно и будет. Я произнесла короткую благодарственную молитву ипродолжала заниматься самоанализом в поисках первых признаков неудержимоговожделения.

Когда мы приехали к «Нарциссу в цепях», настроение у менябыло весьма ворчливое, но ни капельки вожделения во мне не было.

Припарковаться удалось прямо возле «Нарцисса в цепях». Ввосемь утра здесь не только очереди не было, но вообще никого перед входом.Тянулся в обе стороны широкий пустой тротуар, почти золотистый в свете раннегосолнца. Если бы у меня было время выпить кофе на дорожку, я бы даже сказала,что утро было прекрасное, но того времени не было, и потому оно было простосветлое. Я наконец сломалась и с месяц тому назад купила темные очки. Сейчас яза ними спряталась, жалея, что пришлось вылезти из кровати. Я так устала, чтоголова шла кругом. Обычно я отлично обхожусь без сна. Наверное, единственнаяпричина головокружения — тепловая нагрузка накануне ночью. Может быть, от неенадо было отходить более трех часов. Интересно, насколько пришлось бы хуже,если бы не мои сверхъестественные способности. От теплового удара и умеретьможно.

Натэниел шел рядом со мной, Бобби Ли и Крис — на шаг позадипо обе стороны. Джил и Калеб замыкали шествие. Дверь открылась раньше, чем мыуспели постучать.

Улисс, одетый все в ту же перевязь из кожи и металла, завелнас в помещение клуба. Запах ее заставил меня подумать, не та ли это, в которойон был тогда — дней пять или шесть тому назад? Высокий, смуглый и красивыймужчина, которого я тогда видела, глядел сейчас пустыми глазами. Сильные рукиобнимали тело, вцепившись в локти, будто он старался стать меньше. Рука,которой он сделал пригласительный жест, дрожала. Что за чертовщина?

В затемненном зале еще с полдюжины мускулистых мужчин разныхрас и разного роста стояли неподвижно, ожидая приказов от Улисса. Напряжениевисело в комнате так, что хоть топор вешай.

Крис у меня за спиной зашипел, как от боли, и я его понимаю.Я решила тут же на месте, что если нам не дадут по-настоящему убедительныхобъяснений, то мы останемся при пистолетах. У всех гиен был угнетенный вид,будто действительно случилось что-то плохое.

За нами закрылась дверь, но мы стояли к ней близко, и междунами и ею не было никого. Я хотела бы спасти льва Джозефа, но не настолько,чтобы рисковать собой или своими людьми. В случае выбора я знаю, кого выбралабы. Пусть я холодный человек, но льва Джозефа я в глаза не видела. Он для меняеще не был реален, а мои ребята — были.

Улисс то ли увидел, то ли унюхал в нас что-то, потому чтообъяснил:

— Наш хозяин решил, что нас следует наказать.

— За что? — спросила я.

Он покачал головой:

— Это вопрос слишком личный.

— Ладно, давай мы поговорим с Нарциссом, а вы, ребята,можете наказывать себя дальше.

— Мы себя не наказываем, — ответил Улисс.