гранит скалы, отхлынула казацкая масса вниз по улице, а «льюис» беспощадно бил и рвал тех, кто пытался подступить к брошенным пулеметам.

Напрасно офицеры старались удержать панику. Замешательство охватило всех. Беспорядочным стадом уносились казаки к воротам. И тут прямо в лоб им ударил Шумный.

Партизаны и рабочие, прижатые к Соборной площади, теперь развернулись и с ликующим «ура» бросились преследовать казаков. Они кололи их в спину, били прикладами по затылкам. Казаки пытались в последнем остервенении и ужасе сломить отряд Шумного. Петька выскочил вперед с поднятым наганом, громко подбадривая бойцов. Пули хлестали вокруг, но откатилась вконец размолоченная казацкая банда и полегла барьером трупов перед позицией Шумного.

— Вот это пробка, так пробка! — ликовал Дидов.

— В самую точку ты, брат, угодил! — крикнул партизан.

В этом бою партизаны взяли гору винтовок и патронов и, самое главное, несколько пулеметов, из них четыре совсем целых. Повели под гору двадцать шесть взятых в плен казаков.

— Эх вы, сволочи, каратели! — ругали казаков сопровождавшие их вооруженные рабочие. — Кого вы убиваете, кровопийцы? Царю и генералам, заразы, служите! За наши головы медали получаете…

Шли, скрипя зубами от страха и ненависти, двадцать шесть кулаков из богатых станиц Кубани.

4

На Шлагбаумской улице Шумный, увлеченный успехом разгрома, занялся преследованием убегавших во дворы казаков. Он проник вновь к Корецкому мосту, лежавшему напротив Шарогородской мельницы, за которой, по ту сторону реки, находились свежие части мултыховцев. Шумному без боя удалось выставить пулеметы в двух угловых старинных каменных домах, расположить крепкие заставы, поквартально связать цепью позиции, восстановив связь по всему фронту

Перестрелка затихла. Только время от времени бухала пушка бронепоезда.

Шумный сел на лошадь и ускакал.

Вскоре около больницы Шумный встретился с Колдобой и Дидовым. Колдоба подъехал к нему, обнял его крепко за плечи, поцеловал и сказал:

— Спасибо тебе! Сделано хорошо.

Командиры поехали на гору по Госпитальной улице, к штабу восстания. Увидев их, собравшаяся там толпа застыла, насторожилась. Колдоба, возвышаясь в седле, казался вылитым из меди.

— Вот он! Вот он! — раздались голоса в толпе.

Сотни глаз впились в могучую фигуру Колдобы.

Кто-то крикнул:

— Да здравствует победа! Да здравствует большевик Колдоба!

— С победой!

Ему бросали цветы, ветки, махали руками, платками. В людском море взлетела песня:

На баррикады!

Буржуям нет пощады.

Марш,

     марш вперед,

Рабочий народ…

Суровое лицо Колдобы улыбалось. Он встал в стременах, поднял руку, и песня, раскатившись припевом, оборвалась. Толпа ждала, что скажет Колдоба.

— Товарищи бойцы! — раздался сильный голос командира. Человеческий гул смолк.

Колдоба протянул тяжелую руку, и все головы повернулись в ее направлении. Невдалеке, под горой, дымясь, догорал полуразрушенный снарядами дом.

— Товарищи бойцы! — повторил Колдоба, и пальцы его сложились в кулак. — Вы видите дым пожара! Вот каков «мир» и «покой», обещанный вам Антантой! Сюда пришли по морям интервенты — англичане и французы, которые для вашего «мира» не жалеют снарядов, для вашего «покоя» разрушают города. Есть ли среди вас хоть один, кто не пострадал бы от этих гадов и палачей? Они хотят в крови утопить всех рабочих и крестьян, вставших за свою свободу. Но этому не бывать! Коммунистическая партия ведет нас к победе, она указывает нам путь свержения рабства. И мы все пойдем по этому пути до последнего своего вздоха!

В толпе от края и до края прокатился шорох, словно ветер в листве перед бурей.

— Мы скованы кольцом бронированных кораблей, но наше красное знамя непобедимо!.. Немало товарищей ваших, братьев, мужей и сынов убито, отравлено, повешено белыми палачами. Наша кровь, пролитая по полям и горам, не пропадет. Что терять нам в борьбе? Лачуги? Грязь? Нищету свою? Нечего пролетариям терять, кроме своих цепей. Только штыком мы возьмем себе свободу!

— Возьмем!

— Смерть буржуям!

— Долой интервентов!

Гром восторженных криков взвился над Колдобой…

5

— Смотрите, смотрите! — раздались возгласы.

Посредине толпы происходило быстрое движение, словно крутилась воронка водоворота.

— Ведут! Ведут!

— Барынек ведут!

Шли две высокие женщины в сопровождении четырех вооруженных партизан.

— От суки! Наверно, стреляли…

Толпа двинулась, окружая арестованных женщин. Их с любопытством разглядывали.

Стасов подошел к Колдобе.

— Опасные арестованные, кажется…

Партизаны осадили толпу, образовав тесный круг, в середине — арестованные.

Колдоба подошел, посмотрел, улыбнулся.

— А ну, сдирай с них юбки!

Толпа насторожилась.

— Скидай, — приказал вооруженный пожилой рабочий, — не стесняйся!

Одна из женщин замялась, пряча за рукавом лицо.

— Скидай! Чего мнесся? — сердито повторил рабочий.

Юбки упали на мостовую.

— Ай-яй! Вот так бабы! — раздались голоса, и в толпе засмеялись.

На худых ногах были надеты новенькие, защитного цвета английские брюки.

— Раздевай! Раздевай!

С «женщин» содрали цветные блузки. На плечах блеснули золотые погоны.

— Ну-ка, бабы в штанах, как зовут? — спросил Колдоба.

Арестованные, бледные, молчали. Один с трудом выдавил:

— Я — Георгий Александрович Гумилев.

— Ух ты, живодер!

— Бей его, гада!

— А тебя как зовут, девонька?

Второй не пожелал отвечать.

— Ай так женки! Ничего себе бабочки!

— Храбрецы, в мамкину юбку лезете…

— Сволочи!..

Многие из рабочих кричали:

— Знаем мы их! Это контрразведчики.

— В расход!

Испуганные офицеры дрожали. Молодой, в чине поручика, начал просить:

— Я мобилизован. Я не сам пошел. По приказу взяли.

— Ух ты, молокосос!..

— Сколько убил рабочих? — спросил оборванный, босой партизан.

Другой партизан, крестьянин, разводил руками, сообщая обрадованно:

— А я дывлюсь: та що воно таке за мания — ни грудей, ни… Плоска, як доска. Чувствую, щось не тэ.

Вдруг на лошадях подлетели два смуглых парня:

— Где ваш командир? Нам Колдобу надо.

Их провели к Колдобе. Парни доложили, что они болгары из села Марфовка, что они собрали там много оружия и организуют крестьянский партизанский отряд.

Колдоба немедля послал к ним нескольких партизан для установления связи, чтобы усилить свои позиции в городе.

Колдоба глядел им вслед, взволнованно гладя патронташ. — Это большое дело, что деревня поднимается…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

После разгрома мултыховцев среди офицерства господствовала растерянность. Многие настаивали на повторном ударе. Однако белое командование пришло к решению, что вести наступление только своими силами теперь уже совсем невозможно, что необходима активная поддержка Антанты. Отчаянные отпоры партизан в условиях, где каждый дом является крепостью, могут уничтожить по кускам части белых и в итоге разгромить весь гарнизон.

В три часа дня из крепости вышла английская морская пехота. Она двигалась по длинной шоссейной дороге, пролегающей среди темной зелени хлебов. Это был сплошной сверкающий поток касок, щетинистые волны штыков. Пехота шла непоколебимыми шеренгами взводов, с