запустила джаз в дансинги даже самых провинциальных городов Японии. Однако по мере углубления китайского кризиса, на радиочастотах начали преобладать песни патриотического и военного содержания. Классика Мэйдзи переживала возрождение. «Марш боевых кораблей» (Гунканмачи), написанный в 1897 г., начинался словами: «Защищаясь или нападая, мы полагаемся на плавучую крепость из черной стали»{295}. Еще более популярными были песни, воспевавшие смерть, такие как «Лагерная песня» (Роэй ноута). Эта песня, написанная в 1937 г. и присланная на конкурс в одну из газет, отражала меланхоличную озабоченность смертью, но всего за 6 месяцев было продано 600 000 экземпляров этого произведения. В подтверждение серьезности своих намерений, правительство запретило джазовые концерты и в ночь Всех Святых 1940 г. закрыло в Токио все дансинги. Исчезновение этих заведений означало лишь одно: изменение городского пейзажа отражает суровость десятилетия. Новое здание парламента, на строительстве которого трудились в основном корейцы, и здание компании по страхованию жизни Да-Ичи, построенные в Токио в 1936 и 1938 гг. соответственно, явили собой примеры той железобетонной архитектуры в стиле Баухауза[41], которая была столь популярна в Берлине.

До некоторой степени культурная чистка конца 1930-х проистекала из усилий правительства по унификации поддержки военных приготовлений со стороны гражданского населения и созданию государства национальной обороны. Эти импульсы ощущались и в области образования. Кампания по очистке нации от «опасных идей» продолжалась даже после того, как профессор Минобэ Тацукичи с позором покинул парламент. В 1937 г. Янайхара Тадао под давлением властей предпочел оставить свою кафедру колониальной политики Токийского университета, побоявшись продолжать критику поведения японцев в Китае. В следующем году Министерство юстиции предъявило обвинения еще нескольким либеральным профессорам Токийского университета за «распространение опасных идей», после того как они осудили инцидент 26 февраля и подвергли порицанию «тоталитарную политику» конца 1930-х.

Помимо затыкания ртов критикам правительство искало способы насаждения «правильных мыслей» среди школьников. Этому был призван способствовать новый учебник, Кокутай но хонги («Основополагающие принципы национальной государственности»), изданный Министерством образования 30 марта 1937 г. Он представлял собой официальное изложение концепции кокутай. Целью этого учебника, по его собственным словам, было преодолеть социальные волнения и «создать новую Японию, основываясь на добродетели имперского пути, который твердо стоит в веках как в стране, так и за ее пределами, и таким образом, сильнее, чем прежде, защищать и поддерживать процветание императорского трона, возникшего одновременно с небесами и землей»{296}. Вслед за кратким историческим обзором, в котором особо подчеркивалось божественное происхождение императорской династии, располагалась серия эссе националистического содержания. В них разбирались достоинства «особых и единственных в своем роде» обычаев, культуры, религии, морали и образа жизни. На страницах учебника песнями в прозе звучали описания достижений прошлого, приписываемых мудрости императорского дома. Одновременно в книге содержались призывы к молодому поколению японцев готовить себя к любым жертвам, необходимым для поддержания единства императора и нации.

Наряду с изучением новых текстов, ученикам следовало обращать больше внимания на физическую подготовку и занятия боевыми искусствами, такими как дзюдо и кэндо, которые заменили собой бейсбол в программе физического воспитания. Даже свободное от школьных занятий время было заполнено новыми обязанностями. После того как Коноэ объявил о стремлении Японии к установлению Нового порядка в Восточной Азии, ученики должны были посвящать свое свободное время общественным работам, таким как поддержание чистоты в парках и уборка листьев, до которых не доходили руки у взрослых по мере перевода страны на военные рельсы. Более того, с 1939 г. подростки в возрасте от 12 до 19 лет, которых не оставили в школе после окончания шестилетней программы начального образования, должны были посещать специальные вечерние школы. Занятия в них предусматривали военную подготовку для мальчиков, ведение домашнего хозяйства для девочек и общие курсы по истории Японии и этике для всех.

Правительство протянуло свою руководящую и направляющую руку также и новостной индустрии. Министерства иностранных дел и коммуникаций совместными усилиями создали новую телеграфную службу, Агентство новостей Домэй. Свою работу это агентство начало в первый день 1936 г. Ему было предоставлено право распространения всех международных и большей части японских новостей по газетам и радиостанциям. Устав Домэй также позволял двум министерствам утверждать в должности его руководителей и брать руководство на себя в случае, если того требовали «общественные интересы». По мере углубления кризиса 1930-х, правительство ввело дополнительные ограничения для газет. В июле 1937 г. власти приказали редакторам избегать публикации антивоенных материалов, а также изображать Японию воинственной и агрессивной. Спустя год правительство запретило печатать статьи, мнения авторов которых расходились с официальной точкой зрения, подразумевая при этом, что подобные публикации могут повредить единству нации в период военных приготовлений. Одновременно было запрещено преувеличивать проблемы, с которыми сталкивались семьи призывников, представлять кричащие направления моды или приукрашивать городской полусвет баров, кафе и дансингов.

Правительство не обошло своим вниманием и содержимое национального эфира. И для этого у него были весьма веские причины, поскольку в 30-е гг. радио превратилось в основное средство распространения новостей и другой информации. В 1937 г., вскоре после инцидента у моста Марко Поло, Министерство коммуникаций, восприняв нацистский лозунг «Один дом, одно радио», распространило свое влияние на NHK. Оно даже установило бесплатные приемники ча рынках, в святилищах и других общественных местах в наиболее бедных деревнях. К 1941 г. количество радиоприемников выросло с 2,9 миллиона до 6,6 миллиона, выведя Японию на четвертое место по этому показателю после Соединенных Штатов, Германии и Великобритании. В результате лишь немногие японцы остались вне пределов досягаемости дикторов NНК.

Чиновники прекрасно понимали, что контроль над радиопередачами дает им в руки мощный инструмент влияния на общественное мнение. Поскольку NHК действовала под юрисдикцией Министерства коммуникаций, то создание Агентства новостей Домэй давало бюрократам полную власть над содержанием новостных программ. Неудивительно, что все новостные репортажи, вышедшие в эфир 26 февраля 1936 г., представляли собой дословное цитирование заявлений официальных властей. А две трети из 1844 новостных передач июля 1937 г. были посвящены началу боевых действий в Китае, и информация, которая в них звучала, поступала в NHK либо из Домэй, либо непосредственно из правительства. К концу десятилетия даже развлекательные программы приобрели нравоучительный тон, когда NHK начала ежедневно транслировать «драмы положений» и, дважды в неделю, «культурные пьесы», посвященные военному кризису.

В стране все сильней ощущалось напряжение, которое побудило многих людей, ранее стоявших в оппозиции к государству, пересмотреть свои цели и тактику. Одним из проявлений этой тенденции стало вступление в начале 30-х тысяч рабочих в так называемые японистские профсоюзы, руководство которых надеялось улучшить условия труда путем отказа от жесткой конфронтации и демонстрации своей преданности императору и нации.