в шок. Неожиданный, казалось бы, взявшийся из ниоткуда магический всплеск, пугающий своей силой и своей нестабильностью, прямиком из Тени, пробивая Завесу и все защиты мага, ударил по магистру, оглушил того, заставил схватиться за голову, и он бы даже упал, если бы на помощь не пришёл третий телохранитель.

Захватившая юный разум сила ушла вместе с всплеском — и мальчик уже не мог ни вспомнить, ни понять, что произошло и почему хозяин так неожиданно пошатнулся. Впрочем, сейчас он разбираться и не собирался. От такой ошеломительной атаки оказались шокированы даже телохранители, они ослабили свой стальной хват — и мальчонка, недолго думая, тут же выбрался на волю и подбежал к эльфийке, о которой, конечно же, все забыли.

Магические способности просыпаются в позднем детстве, у некоторых — и в поздние подростковые годы. От эмоций будущего мага зависит, в каком виде явит себя его самое первое в жизни заклинание: ярость и страх с большой вероятностью породят огонь, который подожжёт либо обидчика, либо что-то из окружения, а искреннее желание помочь порой может породить и простенькое заклинание из школы созидания. Намного реже (эти случаи можно назвать исключением, нежели правилом) ребёнок может удивить взрослых заклинанием магии духа или энтропии, поскольку первое требует хорошего понимания структуры Тени, а второе контроля всех магических сил. А при, так сказать, инициации ни о каком контроле и понимании и речи быть не может.

Однако сегодня будущий маг нарушил оба неписаных ожидания, которых ему следовало оправдать в будущем. Неоспоримо то, что произошло именно пробуждение его магических сил — с сегодняшнего дня можно было заняться его воспитанием в качестве мага. Однако нельзя упускать факт, что слишком рано в нём проснулся дар. Он даже младше того возраста, в котором будущего мага уже назовут одарённым. Таких случаев единицы, а детей называют не просто «одарёнными» — им пророчат многообещающее будущее: чуть ли ни прямой путь к креслу архонта или даже в Жрецы Звёздного Синода.

И как будто бы этого было мало, второе «нарушение» вышло ещё невозможнее первого.

Даже если учитывать, что в собственном доме магистр поддерживает гораздо меньше защит для своего разума и рассудка, всё равно нельзя недооценивать неосознанную атаку мальца. Стерев с лица кровь, которая потекла из носа, когда его охватила сильнейшая головная боль, и наконец сумев разобраться в произошедшем, мужчина квалифицировал магию мальчика как заклинание энтропии, и это шокировало даже его. Если для мастеров энтропии создание такого заклинания (особенно если воспользоваться силой пленённого духа) — дело несложное, то всё равно существуют маги, не самые одарённые, которым и жизни, потраченной на обучение, не хватит, чтобы подняться до уровня такой магии. Зато сегодня мальчик сумел оскорбить первых и полностью низвести все старания вторых. За его спиной не было ни знаний, ни годов практики, ни порабощённых для собственного усиления духов — был лишь полностью неосознанный эмоциональный порыв, который породил настолько сильный магический всплеск, который все защиты магистра, опытнейшего сомниари, пробил и не заметил. «Невозможно!» — воскликнул бы маг, сообщи ему о таком случае какой-нибудь коллега из Магистериума. Однако сегодня кому, как не ему, пострадавшему от пробуждения магических сил в ребёнке, знать о правдивости случившегося.

Этот случай уникальный, а, значит, мальчик не просто какой-то там одарённый или любимец Богов. Нет. Всё не так банально. Да он самый настоящий катализатор невозможного!

Этот вывод иных бы заставил напугаться, поскольку неизвестность всегда пугает, а этот ребёнок и есть самая настоящая неизвестность. Невозможно даже предположить, кто из него вырастет. А уж какие проблемы будут у Империи, если он станет одержимым на самом пике своих магических сил, потому что мог погибнуть целый город, пока защитники пытаются его уничтожить. Однако такие мысли ничуть не отпугнули магистра, наоборот, впервые за несколько лет он улыбнулся, точнее даже страшно оскалился — настолько он был рад успеху.

Сам же ребёнок в данный момент был абсолютно не заинтересован разбираться в случившемся с ним. Поддаваясь наивной детской радости из-за того, что его и его няню всё-таки оставили в покое, он сидел около обессиленной эльфийки и не сошедшими от пережитого ужаса слезами обнимал её. Конечно же, малыш жалел её, ведь она часть его и без того маленького мира. Пусть иначе, чем няня, он не имел права её называть, но эльфийка заменила ему мать, необходимую каждому ребёнку. Впрочем, искренняя в своей привязанности была и девушка. Преодолевая боль от побоев, ухудшившую и без того плохое болезненное самочувствие, служанка обнимала своего подопечного, нежно гладила по голове, ласково нашёптывала слова, которые помогали его успокоить. Так она делала всегда, когда разбуженный плохим сном ребёнок бежал к ней за поддержкой.

Как бы им хотелось, что бы и сегодня всё было лишь плохим сном, происками демонов…

Спустя несколько минут, когда хозяин вспомнил о них и подошёл, мирный миг оборвался навсегда. Отпустив эльфийку, ребёнок поднялся и встал перед магистром. Очевидно, хозяина он боялся, трясся от того, что вынужден стоять прямо перед ним, но вместе с тем малец оставался непоколебим в своём желании защитить няню, закрыть её своим невпечатляющим тельцем. Она же ни в чём не виновата. Виноват он. Он совершил немыслимое, запрещённое: посмел напасть на господина (хотя и сам не понял, как это произошло). А, значит, он должен понести наказание, а не она.

Магистра мальчик видел очень редко; лишь иногда маг заглядывал в свою библиотеку, запретную даже для членов его семьи. Ещё реже мужчина обращал внимание на запертого в крыле ребёнка. Но мальчик всегда мечтал, что бы этот очередной раз был последним. Хозяина он небеспричинно боялся, ведь каждый раз его чёрные бездонные глаза несли лишь неизвестность, каждый раз, угрожающей скалой нависая над ребёнком, мужчина строго смотрел на него. Он буквально говорил: «Я ожидаю от тебя, сопляка, выполнения моих требований, и тебе лучше не изводить моё терпение». Но проблема как раз в том, что тевинтерец никогда не считал нужным сказать прямо, что же это за «требования» такие. Непонимание, что от него хотят, и, следовательно, неимение даже шанса оправдать эти возложенные ожидания и привели к страху мальчика перед встречами с хозяином и тем самым взглядом, и поэтому, когда встреча происходила, он лишь напугано опускал голову в пол.

Сегодня же, не думая бежать от наказания, мальчик ожидал наткнуться на тот же взгляд или, что более вероятно, на гнев. Но впервые он не угадал. Сегодня глаза магистра, посматривающие на ребёнка, горели восторгом, радостью и даже своеобразной гордостью.