я понял, что не усну, и пошел бродить по коридорам, мешаясь шиноби в серой форме. Иногда кто-то таскал коробки и толстые пучки кабелей и еще какой-то электроники. Вроде бы живность попортила что-то, но я не узнавал, что конкретно и какая именно живность.

Бесцельная прогулка привела меня на арену. Большая аскетичная зала, никакой мебели или сидячих мест, из удобств — только балкон, чтобы "гладиаторы" ненароком не зашибли зрителей. Впрочем, тут кроме шиноби других зрителей не будет, так что радуемся балкону, а то пришлось бы по стенкам липнуть, как Питер Паркер.

Главной достопримечательностью всего комплекса являлась уродливая статуя в виде рук. Занимала много места, качеством и красотой не отличалась. Казалось, что руки варварски отпилили от более крупной скульптуры и приперли сюда, потому что жаль выбросить, а поставить некуда.

Чем-то эти лапищи напоминали мемориальный комплекс "Родина-мать зовет", но смысл скульптур противоположен, как небо и земля.

Местный архитектор то ли поскупился, то ли просто окна недолюбливал, и вместо естественного освещения уже сейчас горели лампы, закрытые решетками в форме собачьего намордника.

Вид донельзя унылый, но мне в самый раз, чтоб не отвлекало от посторонних мыслей.

Шарканьем по бетонному полу мое внимание привлек темноволосый джонин. Видок у него был такой, что захотелось предложить помощь. Он покрутился на месте, отметив что-то в жиденькой стопке листов, с громким щелчком закрепил в зажиме планшета кисточку и быстро ушел.

Немного подумав, я навалился на перила, проверяя, выдержат ли они вес моей задницы, чтобы посидеть, и был остановлен вопросом:

— Казенное имущество портишь?

— Марио... тьфу! Морио! — я скорчил постную рожу. — Ты-то что тут забыл?

Рыжий друг счастливо оскалился и одернул новенькую серую форму, какую носили подчиненные Ибики.

— Слежу за порядком. — а шепотом добавил: — Ну, ты понимаешь, для кого.

А затем Морио хлопнул меня по плечу и нормальным голосом заявил:

— Видел бы ты свою рожу! Будто спалили за проделкой!

Мы поболтали немного о детстве.

А потом я все же взгромоздился на перила, и Морио последовал моему примеру.

— Слышал о твоем выступлении. Ну, когда джонины подавали заявки на участие своих команд в экзамене.

— А что я там такого сделал? — не понимающе ответил рыжему.

Тот внимательно посмотрел на меня, будто хотел что-то угадать по моему лицу.

— Ирука, мы тут уже поспорить успели. Ты или очень тупой, или хорошо притворяешься. Подскажи мне, я на инсайде наварюсь, когда ставки делать будут.

Я с умным видом пожал плечами.

— Так чего ты хочешь знать?

— Как ты решился вот так нахамить Хатаке при всех? Тебя, ассистента беспамятного, пригласили на собрание джонинов, оказали тебе честь, а ты взял и при всех сказал, что твой командир брехло и на самом деле команда не готова. Это даже не дурной тон, это хамство.

Снова пожав плечами, я посмотрел на коридор, убедился, что нас никто не слышит, и только после этого ответил:

— Я сказал чистую правду. Нас позвали, чтобы узнать наше мнение, и я его озвучил.

Маугли застонал, будто у него хомячок преставился.

— Ирука, биджу тебя дери, ну хватит уже мне мозг сношать и притворяться идиотом!

Ну ты же не дурак, амнезия там или нет. Так насрать на традиции и общественное мнение… Да ты бы никогда так не сделал, если бы у тебя не было на это очень веских причин.

— Потому что так было правильно, — ответил я первое, что пришло в голову.

— Хм... рискованно, — задумчиво пробормотал Морио. — Если с седьмыми на экзамене что-то случится, то на тебя нельзя будет повесить вину за это, ты — предупреждал, ну а если все будет в порядке? Ты пошел против традиций, выставил Хатаке лжецом или дураком, настроил всех против себя, да еще и выглядишь недалеким паникером.

Вздохнув, я ответил рыжему:

— Морио, я буду счастлив, если у моей команды все будет хорошо, но там я сказал чистую правду: они не готовы к тому, что их ждет на этом экзамене, поэтому я не стал поддакивать дурной инициативе Хатаке.

С точки зрения местных традиций я свое выступление на собрании джонинов не рассматривал. А тут вот как! С одной стороны, я вроде как нахамил, а с другой, если какие косяки — "я же говорил", и взятки гладки!

— Ты мне так и не ответил, — скорчив обиженную рожу, пихнул меня плечом Маугли, — рыба ты скользкая.

— Извини, как-нибудь в другой раз. Меня, наверное, уже обыскались коллеги. Слышишь?

Морио даже руку к уху приставил, согласившись, что звуки в коридорах подозрительные.

— И кстати, дельфины не рыбы, — уходя, бросил я через плечо.

Донесшийся до меня стон Маугли прозвучал музыкой для моих ушей.

Кстати сказать, слух меня не обманул. Лес Смерти начал жатву.

После наших безуспешных попыток спасти светловолосого мальчика к нам заявился АНБУ. Я не знал его в реальности, но узнал по торчащим, почти как у Хатаке, серым волосам и трещине в маске, "сшитой" скобами на лбу.

— Опять какие-то дебилы влезли к сороконожкам? — скучающим тоном осведомился Митате. — Или мишку повстречали? В прошлом году...

— Да всем плевать, — зевнул Кусуши, — что там было в прошлом году.

Свое беспокойство за Анко я скрыть бы не сумел, так что пробормотал вполне отчетливо:

— Надеюсь, с Наруто все в порядке, — солгал я о настоящей причине.

— Хэй, — треснул Кусуши меня по плечу, — нормально с ним все будет. Ты зря переживаешь, Рей-сан наверняка обучил его паре полезных трюков как раз на такой случай.

Мужик в штопаной маске подождал, пока мы замолчим, и сказал, что помощь нужна экзаменатору. Но тут же успокоил, сказав, что ничего серьезного не произошло, иначе бы он зашел раньше.

Анко была бледнее обычного,