– На вашем месте я бы не стал так рисковать,старина, – возразил Гандер. – Подземные парковки всегда погружены в полумрак,и любой человек чувствует себя там не слишком уютно. Роуан с ее экстрасенсорнымчутьем моментально заметит ваше присутствие и, вполне вероятно, неправильнорасценит проявленный к ней интерес. В этом случае вам грозит что-нибудь вродевнезапного приступа сильнейшей головной боли, а то и еще хуже…

– Я понял, что вы имеете в виду, Оуэн, – унылопрервал его я, – но мне необходима встреча с ней. Конечно, лучше бы втаком месте, где мое присутствие будет вполне естественным…

– Так организуйте эту встречу сами, поколдуйтенемного, – посоветовал Гандер. – Кажется, это называетсясинхронизацией? Или как-то еще в этом духе?

На следующий день я решил заняться рутинной работой иотправился на кладбище, чтобы сфотографировать надписи на надгробиях Элли иГрэма. Еще до своего приезда я дважды просил Гандера сделать это, но ему всебыло недосуг: отвлекали гораздо более интересные дела.

Сделав несколько снимков, я задержался возле могил и, стояна коленях, записывал кое-что для памяти. И тут случилось чудо: на кладбищепоявилась Роуан Мэйфейр! Сначала в поле моего зрения возникла освещенная яркимсолнцем высокая фигура в ветровке и полинялых рабочих брюках изхлопчатобумажной саржи, потом мне удалось разглядеть кое-какие детали: длинныеноги, сверкающие волосы, свежий цвет лица без единой морщинки… Трудно былоповерить, что этой совсем еще юной на вид женщине уже стукнуло тридцать.

Она выглядела точно такой же, как на фотографиях многолетнейдавности, и удивительно напоминала мне кого-то, но я не сразу понял, кого именно.Ну конечно, дошло до меня наконец, Петира ван Абеля! Та же самая скандинавскаявнешность, светлые волосы, светлые глаза… Во всем ее облике явственно ощущалисьабсолютная независимость и редкостная сила характера.

Она остановилась всего в нескольких шагах от меня,безусловно догадавшись, что я переписываю надпись с надгробия ее матери.

Деваться было некуда, и я заговорил первым. Не помню, чтоименно я – в полной растерянности – лепетал в оправдание своего появления накладбище и интереса к могилам Элли и Грэма, но постепенно меня охватывалоощущение исходящей от Роуан угрозы, точно такое же, как и во время встречи сКортландом много лет назад. Буквально на мгновение ее прекрасное лицо согромными серыми глазами превратилось в злобную маску, но тут же вновь принялопрежнее холодно-бесстрастное выражение.

Я вдруг с ужасом осознал, что рассказываю ей что-то оМэйфейрах, о том, что встречался с ними в Новом Орлеане, таким образом пытаясьобъяснить, почему теперь оказался здесь, возле надгробного камня Элли. Хужетого, я предложил Роуан отправиться куда-нибудь выпить и поговорить о прошломее семьи. Боже! А что, если она согласится?

Но Роуан молчала. Она стояла, не произнося в ответ ни слова– во всяком случае, вслух – и тем не менее явственно давая понять, чтонепонятное для нее самой мрачное, ужасное и болезненное ощущение не позволяетей принять мое приглашение. И вдруг непроницаемая завеса, скрывавшая то, чтотаилось в самой глубине ее сознания, словно приоткрылась, и я увидел передсобой растерянную, охваченную горем и страданием женщину – живое воплощениетакой всепоглощающей боли, с какой мне никогда прежде не доводилось ещестолкнуться.

Я понял, что она знает о своей способности убивать, о том,что она, Роуан Мэйфейр, совершенно не похожа на всех остальных людей, и этознание заставляет ее отгородиться от мира глухой стеной и оставаться заживопогребенной внутри собственного «я».

Возможно, я ошибся, и то, что минуту назад отразилось на еелице, отнюдь не было злобой. Но… Так или иначе, все было кончено. Роуанповернулась, чтобы уйти. Зачем она приходила, что намеревалась делать накладбище, навсегда останется для меня загадкой.

Я поспешно достал и вложил в руку Роуан свою визитнуюкарточку. Однако она тут же вернула ее. В этом жесте не было ни резкости, нигнева, ни какого-либо иного чувства – чисто машинальное движение. Исчезло иощущение исходящей от нее угрозы. Роуан словно вдруг потухла, как если быневидимая рука повернула скрытый где-то выключатель, и напряженной походкойдвинулась прочь.

Потрясенный, я смотрел ей вслед, пока она спускалась посклону холма к оставленному на дороге зеленому «ягуару».

Ни разу не оглянувшись, она села в машину и захлопнуладверцу седана. Послышался рокот мотора, автомобиль вздрогнул и тронулся сместа.

Испытывал ли я какие-либо болезненные ощущения? Чувствовалли, что вот-вот готов умереть? Ничего подобного! И в то же время отныне ятвердо знал, на что она способна. Роуан сама дала мне это понять. Но почему?

Такие мысли преследовали меня всю обратную дорогу, и в отелья приехал совершенно растерянным, так и не найдя ответа на столь важный вопроси потому приняв единственно приемлемое в тот момент решение: пока никакихдействий не предпринимать.

Чуть позже мы вновь встретились с Гандером.

– Продолжайте наблюдения, – сказал я. –Постарайтесь не выпускать Роуан из виду и немедленно сообщайте мне о малейшихсвидетельствах того, что она пользуется своим даром.

– Вы не намерены встретиться с ней? – удивилсяОуэн.

– Во всяком случае, не в ближайшее время. Мне трудновам сейчас объяснить мотивы, но встреча не состоится до тех пор, пока непроизойдет одно из двух: либо Роуан – намеренно или случайно – лишит жизникого-то еще, либо в Новом Орлеане умрет ее мать и Роуан решит вернуться домой.

– Эрон, это безумие! Вы должны с ней встретиться! Развеможно ждать ее возвращения в Новый Орлеан? Послушайте, старина, за последниегоды вы успели многое рассказать мне о Роуан Мэйфейр – не все, конечно, но иэтого вполне достаточно, чтобы понять: более мощного экстрасенса в этомсемействе еще не было. Вполне возможно, не было и более могущественной ведьмы.Кто поручится, что после смерти ее матери Лэшер упустит свой шанс? Неужели этотвечный призрачный спутник Мэйфейров не появится возле Роуан?

Откровенно говоря, я не знал, что ответить. Единственноевозражение Оуэну было известно: до сих пор мы не имели ни единого свидетельствао присутствии Лэшера рядом с Роуан.

– Уверен, он просто выжидает, – продолжалГандер. – Та женщина еще жива, и изумруд находится у нее. Но как толькоона умрет, реликвия перейдет к Роуан. Насколько я помню, такова семейнаятрадиция.

Я позвонил в Лондон Скотту Рейнольдсу. Он уже не главаордена, но наряду со мной по-прежнему остается наиболее знающим и компетентнымэкспертом во всем, что касается Мэйфейрских ведьм.